Звезды как пыль (пер. И.Ткач)
Шрифт:
Обычно стыковка происходит иначе. Как правило, два корабля близко подходят друг к другу, так что их выдвижные воздушные шлюзы соединяются, как два магнита. По такому туннелю человек может перейти из одного корабля в другой без скафандра, Естественно, этот вид стыковки требует взаимного доверия.
Но если перебираться по канату, подвешенному в пространстве, то без скафандра не обойтись. Приближавшийся лингейнец был закован в тяжелую металлическую кольчугу, которая требовала немалых мускульных усилий при передвижении. Даже отсюда Байрону было видно, как напрягается рука человека, отцепляясь
Кроме всего прочего, необходимо было тщательно уравнять скорости кораблей. Стоило одному из них случайно ускорить движение – и нить разорвется, а путешественник отправится в космос, подхваченный притяжением отдаленного солнца, причем ни трение, ни преграды не остановят его на этой дороге в вечность.
Лингейнец приближался уверенно и быстро. Стало видно, что он не просто перебирает руками. Каждый раз, зацепившись рукой за канат, он пролетал вперед несколько десятков футов, прежде чем схватиться за него другой рукой.
Это была настоящая космическая эквилибристика. Космонавт напоминал блестящего металлического гиббона, скачущего на руках с ветки на ветку.
– А если он промахнется? – спросила Артемизия.
– Он выглядит достаточно опытным, – ответил Байрон. – А если промахнется, то по-прежнему будет сверкать на солнце, и мы его подберем.
Лингейнец был уже совсем близко. Наконец он исчез с экрана, а еще через пять секунд они услышали тяжелые шаги по обшивке корабля.
Байрон передвинул рычажок, и вокруг входного люка загорелись сигнальные огни. Через мгновение раздался властный стук, и внешний люк корабля открылся, принимая гостя. За стеной пилотской рубки загрохотали шаги. Наружный люк закрылся, часть стены скользнула в сторону, и в проеме появился человек.
Костюм его мгновенно покрылся звонкой изморозью, которая толстым слоем затянула стекло шлема и превратила космонавта в белую статую, обдающую холодом.
Байрон усилил обогрев помещения. Ворвалась струя теплого воздуха. Изморозь начала таять, на скафандре заблестели капельки росы.
Лингейнец нащупал неуклюжими металлическими пальцами застежки шлема, стараясь поскорее избавиться от снежной слепоты. Шлем взметнулся вверх, подняв за собой взъерошенные волосы…
– Ваше превосходительство! – воскликнул Джилберт и, обращаясь к Байрону, радостно и гордо добавил: – Байрон, это сам Автарх!
Но Байрон, остолбенев, еле выговорил непослушными губами:
– Джонти?!
Глава тринадцатая
Автарх остается
Автарх откинул в сторону скафандр и уселся в большое мягкое кресло.
– Давно не приходилось упражняться, – сказал он, – Но говорят, стоит однажды этому научиться, потом уже не отвыкнешь. Привет, Фаррил. Милорд Джилберт, добрый день. А это, насколько я помню, дочь Правителя леди Артемизия.
Он зажал губами длинную сигарету и затянулся. Рубку заполнил приятный запах ароматизированного табака.
– Не ожидал увидеть вас так скоро, Фаррил.
– Или вообще увидеть, – съязвил Байрон.
– Может, и так, – согласился Автарх, – Конечно, получив сообщение из одного слова «Джилберт» и зная, что Джилберт не может управлять
– А я думаю, все-таки удивились, – возразил Фаррил. – И сильно удивились, черт возьми! Как несостоявшийся убийца. Думаете, только у вас есть способности к дедукции?
– Я всегда был самого высокого мнения о вас, Фаррил.
Автарх остался абсолютно невозмутимым, и Байрон почувствовал неловкость за свой срыв. Взбешенный, он повернулся к Джилберту с Артемизией:
– Этот человек – Сандер Джонти. Я вам о нем рассказывал. Возможно, он также и Автарх Лингейна иди даже пятьсот Автархов. Неважно, для меня он Сандер Джонти.
– Тот самый, который… – начала Артемизия.
Джилберт поднял тонкую дрожащую руку:
– Возьмите себя в руки, Байрон. Вы сошли с ума?
– Это тот самый человек! Я не сошел с ума! – выкрикнул Байрон. Потом с усилием овладел собой. – Ладно. Я думаю, нет смысла кричать. Уходите с моего корабля, Джонти. Теперь я говорю достаточно спокойно. Убирайтесь с корабля!
– Мой дорогой Фаррил, но почему?
Джилберт издал какой-то нечленораздельный звук. Байрон яростно оттолкнул его и посмотрел сидящему Автарху прямо в лицо:
– Вы допустили одну ошибку, Джонти. Только одну. Не догадались, что, выйдя из спальни, часы я оставлю внутри. Видите ли, на часах у меня индикатор радиации.
Автарх выпустил кольцо дыма и мило улыбнулся.
– Этот индикатор не посинел, Джонти, – продолжал Байрон. – В моей комнате не было никакой бомбы. Только тщательно изготовленная подделка! Если вы станете это отрицать, значит, вы лжец, Джонти, или Автарх, или как вам угодно себя называть.
Более того, это именно вы подсунули мне эту подделку. Вы усыпили меня гипнайтом и организовали всю эту ночную комедию. Все сходится, не так ли? Если бы мена не разбудили, я так и проспал бы всю ночь, не узнав, что в комнате что-то не в порядке. Поэтому вы позвонили мне. Проснувшись, я должен был обнаружить бомбу, которую вы специально положили рядом со счетчиком, чтобы я не мог ее не заметить. А кто взорвал мою дверь, чтобы я не успел догадаться, что бомба – всего лишь подделка? Должно быть, вы наслаждались той ночью, Джонти…
Байрон ожидал хоть какой-то реакции, но Джонти лишь кивнул с вежливым интересом. Байрон почувствовал, что свирепеет, Как будто пинаешь подушку, бьешь по воде, машешь кулаками в воздухе…
Он хрипло сказал:
– Моего отца приговорили к смерти. Я вскоре узнал бы об этом. Я отправился бы на Нефелос, чтобы самому решить, сражаться мне с тиранитами открыто или тайно. Я знал бы свои возможности и был бы готов ко всем неожиданностям и случайностям.
Но вы захотели, чтобы я отправился на Родию и встретился с Хинриком. Конечно, просто так я не стал бы выполнять ваши желания. Вам нужно было организовать стечение обстоятельств. И вы организовали!