Звезды любят сильных
Шрифт:
Глава восьмая
Со школьной скамьи мне, да и не только мне, вдалбливали, что худшее в жизни — это когда ты никому не нужен. Что есть ты, что нет — всем остальным людям без разницы. Из этого напрашивается простое, на первый взгляд, умозаключение: чем больше в тебе нуждаются, тем для тебя же лучше.
Умозаключение вроде бы простое, но это не мешает ему быть спорным. Потому что я, как показали последние десять лет, востребован, причем на все сто. Совсем недавно я был нужен Конфедерасту Ковальскому, а, как только стал для него скорее
Те, кто посеял во мне это, может и вечное, зато не шибко доброе и ни с какого боку не разумное, просто не догадались заглянуть, что называется, с другой стороны. Со стороны не человека, «который не нужен", а человека, "которому не нужен". Кто не нужен? Я, ты, он и все остальные. Мне, к примеру, на хрен не нужен Конфедераст Ковальский. Другие Конфедерасты, заинтересованные в том, чтобы свалить Ковальского — тем более. Так нет же, прицепились, как паразиты: «можем вас убить», «отвести на скамью подсудимых», «команда будет посговорчивее» и, конечно же, «двенадцать часов вам хватит?». Я нужен — а кому-нибудь интересно, что нужно мне? Чтоб миновали меня пуще всех печалей и гнев ваш, конфедерастский, и ваша любовь, да и вы в придачу. Дайте, что мне причитается и забудем о существовании друг друга. Другими словами, я мечтаю о том, что наши наставники считали худшим в жизни.
Такие мысли от нечего делать терзали меня в такси, что везло меня из космопорта в город. Дожил, занимаю у своих подчиненных на проезд из зарплаты, которую сам же им выплатил. Ну ничего, в случае сговорчивости Конфедераста у меня будет, из чего вернуть долг. А на сговорчивость его я сильно надеюсь, учитывая имеющийся у меня на руках козырь. Если же с Конфедерастом выйдет облом — я возвращаюсь в космопорт и сдаю этого кидалу с потрохами. Получу с них хоть какие-то деньги и отправляюсь в Анклав. А эти тут пусть пыхтят и меж собой разбираются. Я выхожу из их игры.
Дальность пути и вид из окна такси способствовал размышлениям подобного рода. В этой части Земли был вечер. Солнце уже скрылось за горами, но небо еще сияло кровавым заревом. Что-то было в этом сиянии зловещего, агрессивного, но не лишенного своей мрачной красоты. Хоть картину пиши — на тему Конца Света и Страшного Суда. Жаль, что я не умею рисовать, и очень, очень жаль, что рисовать самому в наше время нет смысла. Запустил программу — и она выдала тебе любую картинку. На большее просто нет времени и, тем более, спроса.
Я встряхнулся. Ясное дело, не привык я ничего не делать потому и раскис. А это недопустимо, учитывая мою ситуацию. Что же делать, чтобы времени не терять? И не киснуть? Голова заработала и выдала одно изящное в своей простоте решение.
— Извините, — обратился я к таксисту на распространенном в этих краях дойче. Удивительное дело, казалось бы, чего стоит при нынешнем уровне развития техники, особенно систем автоматического управления, извоз тоже автоматизировать? Как полицейские флаеры. Так нет же — чиновники этим
— Да? — таксист повернулся ко мне.
— У вас ведь есть коммуникатор. Вы не могли бы одолжить мне его? На минутку?
— На минутку? — на мгновение задумался таксист, не отвлекаясь от дороги, — ладно, на минутку можно.
С этими словами он на ощупь достал из кармана джинсов плоскую коробочку и протянул ее мне. Я набрал номер, который Конфедераст дал мне лично — для общения с ним, минуя всяких секретарей и помощников.
— Я слушаю? — сказало объемное изображение рожи Ковальского, возникшее над коммуникатором. Голос был знакомо брезглив и презрителен, однако спасибо на том, что Конфедераст ответил на звонок. Видимо понимает — на этот номер кто попало не позвонит.
— Добрый вечер, господин Ковальский, — поприветствовал я его, — вас беспокоит кальвинский мясник. Это ведь под таким прозвищем меня теперь медиа-службы представляют?
— Я вас не знаю, — бросил Конфедераст, — какого черта вы отвлекаете меня от важных дел?
— Важных дел? — переспросил я, — протереть стол секретаршей — это важное дело? Или запасы коньяка уничтожать? Очнитесь, у вас есть дела поважнее. Если вы не поняли — это я, капитан Орлов, которого вы подставили, сообщив, будто Кальвин собирается выйти из Конфедерации. Но Кальвин и не думал делать это, а крайним оказался я, убивший не один десяток жителей этой планеты.
— Я вас не знаю, — упрямо повторил Ковальский.
— Зато я вас знаю. И знаю про вас немало интересного. И еще знаю людей, готовых за это интересное дорого заплатить, — я увидел, как вытягивается и бледнеет голографическая рожа, понял, что попал в точку, и продолжил наступление, — вы что же, думали, что в вашем кресле, мягком и с высокой спинкой, вы в полной безопасности? Или, что вы в рай при жизни попали? Увы, должен вас разочаровать. Вас хотят свалить, причем довольно давно.
— Хотеть не вредно, — хмыкнул Конфедераст.
— Я не договорил — не просто хотят, но и могут. Дали мне на размышление двенадцать часов, из них уже прошло около часа. Я вот и думаю, ждать мне еще одиннадцать часов или… Ведь, в конце концов, эти ребята не окунали меня в кровь и дерьмо.
— Кто? — снова бледнея, спросил Ковальский.
— Агентство Конфедеративной Безопасности, — брякнул я, не будучи уверенным в правильности ответа. Все-таки, хреново я разбираюсь во всех этих спецслужбах, расплодившихся на уровне Конфедерации и отдельных планет. Чем они в таком количестве занимаются? Компромат друг на друга собирают?
— И много предлагают? — поинтересовался Конфедераст.
— Вдвое больше чем вы мне за Кальвин. Ну так что вы советуете? Ждать еще одиннадцать часов или…
— Ждать! То есть, нет, — от волнения Конфедераст буквально плевался словами и фразами, — никого ждать не надо. Давайте так…
— Как? — спросил я, чувствуя и празднуя в глубине души, хоть промежуточную, но победу.
— Для начала — вы где?
— На Земле. И уже на подходе к Женеве.