Звёзды с корицей и перцем
Шрифт:
Внизу всё зеленело и цвело. Стада на лугах, крохотные деревушки, разбросанные тут и там, рощи и овраги так и просились на холст живописца. У горизонта хмурил седые брови Онембрийский хребет, с отеческим укором взирая на речку Смаль, дочь-беглянку, рождённую среди его ледников. Она стремилась в сторону Сётстада, собрав вокруг себя целую свиту притоков — десятки извилистых лент прорезали низину, блестя, как струи амальгамы.
— Красота, — ди Ронн опустил свою ношу на траву под одиноким платаном. — И уже припекает. Не против, если я сниму
Он уселся на плед и расстегнул замочки на крышке короба. Эльга раскинула скатерть, чувствуя, что проголодалась. Стараниями эры Матрес у них было всё, что пожелает душа — от утиных ножек и разнообразных бутербродов до чёрного и белого винограда. В специальном отделении нашлись посуда и салфетки. Экономка позаботилась даже о бутылке воды, чтобы помыть руки.
Длинный увал, на котором они расположились, формой напоминал спящего дракона. Слева, от спины к хвосту, местность плавно понижалась, кое-где росли деревья, вдалеке паслись овцы, иногда ветерок доносил бренчание их колокольцев и ворчливое мекание.
Эльга блаженно потянулась, и ди Ронн посетовал, что не догадался захватить с собой фотоаппарат.
— Вы сейчас особенно соблазнительны, Мориса.
Эльга представила, как выглядит со стороны: волосами играет ветер, щеки горят, в глазах хмель от вольного воздуха и сладости цветущих полей. Она оперлась рукой о плед позади себя и склонила голову к плечу, словно позируя для снимка. Но именно — словно. Мориса Муар пять лет избегала попадать в объективы фотокамер и сейчас не собиралась изменять своим правилам.
— Мне нравится ваша планета, — говорил ди Ронн, аккуратно разрезая на кусочки и раскладывая по тарелкам тот самый опоздавший пирог. — Здесь много грубого, дикого, глупого, уж простите. Много отжившего...
В разрезах вязко блестела клюква, и сок её, оплывая через край, замирал на белом фарфоре рубиновой смолой, но сегодня у едоков были вилки и ножи — и ни единого шанса по-детски испачкать руки. Эльга смотрела на ди Ронна, на его пальцы, уверенно держащие нож, вспоминала, как ела с ним пирожки на Гульбище, и улыбалась.
Всё правильно. Всё так, как и должно быть. И если одна глупая маленькая девочка вовремя не поняла закона жизни, ничьей вины тут нет.
— Взять хотя бы случай с вашим министром просвещения, — продолжал сторрианин. — Все газеты написали, что у эра министра жена сбежала с циркачом, а он выскочил на улицу в одних кальсонах и костерил обоих на чём свет стоит. У нас после такого конфуза любой чиновник сразу подал бы в отставку, а ваш министр прекрасно себя чувствует и, кстати, думать не думает о реформах. Учёба в академии стоит бешеных денег, стипендии талантливым студентам дают по знакомству…
Эльга положила в рот кусочек пирога, чтобы скрыть усмешку. О том, как сложно попасть в академию, она знала куда больше ди Ронна.
— На Сторре всё иначе — говорил он. — Наша жизнь устроена здраво и продуманно, у нас
Ди Ронн выудил из короба бутылку розового вина, откупорил и разлил по стаканам.
— Вы изменили своему принципу «ни капли за рулём»? — полюбопытствовала Эльга.
— Оно совсем лёгкое, — отмахнулся сторрианин. — К вечеру выветрится.
— Смайя дурно влияет на вас, Рикард.
— Напротив! Здесь больше жизни, страстей, искренних чувств, безумства, если угодно. Здесь мне легче дышится.
— Это потому что вы чужак. Одинокая плеча, — после ягодного пирога Эльга взялась за бутерброд с ветчиной и салатом, что было откровенно против всяких правил. — Вы отбились от своего роя, но не прибились к нашему, только кружите рядом, и это даёт вам чувство свободы. Никаких ограничений, ни старых, ни новых. И наше общество готово мириться с вашей эксцентричностью. Что с вас взять, вы же сторрианин.
Разговор перетёк на тонкие моменты в отношениях Сторры и Смайи и невнятный статус последней — вроде бы уже не колония, но и не самостоятельная планета. Во главе правительства по-прежнему стоял генерал-губернатор, однако Сторра уже не назначала его, а лишь утверждала. При этом держала на Смайе своего особого представителя, который был един в трёх лицах: посол, советник и контролёр.
Экономика Самйи зависела от Старшей планеты чуть меньше, чем полностью. Сторра поставляла силовые щиты и боеспособных солдат, которые не давали мутантам выйти из джунглей. Наконец, Сторра контролировала Врата и безбожно завышала цены за переход, причём в обе стороны.
Эльга узнала об этом не так давно и сейчас не преминула упрекнуть ди Ронна.
Он не стал отпираться:
— Высокие цены нужны, чтобы уменьшить поток переходящих. Пропускная способность Больших Врат Биена ограничена, и мы не должны её превышать, если хотим избежать новой перегрузки. Поверьте, никто не пытается изолировать Смайю от Великой Цепи. Скоро будут достроены сётстадские Врата, и перед вами откроется вся вселенная.
— Скоро — это лет через пять?
— Может, и быстрее.
— Но разве нельзя пока как-то укрепить базовую структуру биенских Врат? Например, за счёт создания дублирующей фантомной структуры, которая в аварийной ситуации могла бы временно поддержать стабильность прагмы…
Эльга давно хотела обсудить это с ди Ронном. Естественно, она постаралась не казаться чересчур сведущей и не сказала, что речь о её дипломной работе, а сослалась на монографию Келига, который в свою очередь отталкивался от идей Готлиба Кизена.
— Вы читали Ванса Келига? — изумился ди Ронн. — Это же сложно. Я в восхищении!