Звёзды с корицей и перцем
Шрифт:
— Приятно, когда мужчину восхищает не только твоя внешность.
— Вы достойны восхищения во всех смыслах, — заверил он.
Эльга опять улыбнулась — иронично, но с теплом на сердце, вспомнив, как десять лет назад Рик сказал ей похожие слова.
На его лице лежала тень от платана. Ветер трепал высокую крону, сквозь листву проскакивали лучики солнца, и ди Ронн безотчётно морщился, когда свет попадал ему в глаза.
— Чувствую, что ещё многого не знаю о вас, Мориса, — добавил сторрианин, и его взгляд вспыхнул яркими
Эльга засмеялась, нисколько не задетая:
— Тогда и вам придётся сбросить свою маску.
— А вы уверены, что я её ношу?
Эльга задумалась. В самом деле: она всё время искала в нём черты своего придуманного Рика. И находила, вот что самое странное. Но каков настоящий Рикард ди Ронн, что за сердцевина скрывается под его хитиновым панцирем?
— Неужели в душе вы такой же циник, каким хотите казаться на публике? Или вы слишком ранимы и боитесь это показать?
— Я? Раним?
Ди Ронн засмеялся, и Эльга засмеялась тоже. Разве всё, о чём они только что говорили, не было лишь пустой шуткой?
Солнце пекло всё горячее. Пирог был наполовину съеден, вино выпито. Ди Ронн подсел ближе, Эльга повернула к нему лицо — и ахнула:
— Рикард, мы не одни!
Всё это время они любовались поймой Смали и за разговорами не отдавали себе отчёта в том, что блеяние, раздававшееся где-то в стороне, слышалось всё громче. Только что овцы были частью пейзажа, неотделимой от холмов и деревьев, и вдруг очутились совсем рядом. Их желтоватая шерсть свалялась в сосульки, животы почернели от грязи, и теперь к аромату трав примешивался характерный скотий душок.
— Что, братцы, там всё съели? — посочувствовал им ди Ронн.
Это казалось забавным приключением. Овцы? Они же безобидны! Тонкие ноги, вислые уши. Однако стадо приближалось, многоголосое «ме-е-е» звучало требовательно и сердито.
— Кажется, мы заняли их любимый лужок.
Подойдя к раскинутой на траве скатерти, животные и не подумали остановиться. Они лезли мордами в тарелки, в короб, топтались по белому хлопку и пёрли дальше. Эльга и ди Ронн едва успели вскочить. Сторрианин попробовал отпугнуть наглую скотину, но овцы не обращали на него внимания, а матёрый баран, бурый, как овцебык, попытался наподдать человеку рогами.
— Хватит, оставьте, — Эльга оттащила ди Ронна к платану. — Уже ничего не сделаешь.
Прибежал седой косматый пастух, разогнал овец длинной палкой и грубовато извинился. Эльга начала было собирать посуду, но сторрианин просто сгрёб скатерть со всеми остатками пиршества, завязал в плед и подхватил с травы пустой короб.
— Пикник окончен. Идёмте, Мориса.
Они зашагали вниз по склону, обходя разбредшихся овец.
— Не берите в голову, Рикард. Силы были не равны, — сказала Эльга.
Он взглянул с кривой усмешкой, рывком поправил узел на плече.
— Признаться,
— Зато будет, что вспомнить.
Ди Ронн поглядел вдаль, на соседние увалы, на небо с лёгкими перьями облаков, потом снова на Эльгу.
— У вас сильные руки, Мориса.
— Профессия кондитера предполагает физический труд.
Профессия страль-оператора тоже — в своём роде, и неизвестно, что лучше укрепляет мышцы.
Они обогнули кусты и спустились к обочине немного в стороне от того места, где оставили машину. Эльге показалось, что та выглядит как-то не так. Или не показалось? Ди Ронн на секунду замер, пробормотал что-то, похожее на мелоранское ругательство, и ускорил шаг.
Автомобиль припал на передние колёса, как провинившийся пёс на лапы. По центру капота на благородно мерцающей графитовой полировке было накорябано: «Сдохни стор». Без знаков препинания.
Ди Ронн осмотрел спущенные шины, резко выпрямился и обежал взглядом окрестности.
— Давайте вернёмся, — он обнял Эльгу за плечи и повёл, едва ли не потащил обратно за кусты, а потом в гору. Узел и короб остались брошенными на обочине.
— Найдём пастуха, — добавил ди Ронн, пока они бегом взбирались наверх. — Спросим, как добраться до города.
Искать не пришлось. Пастух сидел под платаном, смоля самокрутку, начинённую ядрёным табаком. Худой, с чёрными заскорузлыми пальцами и лицом, продублённым солнцем и ветром — не то что ладные молодые танцоры в народных костюмах. Одет в видавшую виды куртку, застиранные до седины штаны и потёртые сапожки из мягкой кожи.
Услышав, что случилось, он тряхнул пегими космами:
— Вот же шпана! Сколько живу, не помню, чтобы кто такое утворил.
Он проводил сётстадских гостей вдоль «драконьего хвоста» и показал тропинку к удобному спуску.
— Там внизу Тровен, деревня. Самая большая в округе. Часа за два дойдёте. Может, на автобус поспеете. А нет, так у старосты пикап есть. Сговоритесь, небось.
Со склона действительно было видно селение в зелёной низине за ручьём.
Ди Ронн поблагодарил за помощь. Пастух оживился и спросил, не найдётся ли у эра городских папирос. Ди Ронн ответил, что не курит. Достал портмоне, дал ему купюру. Пастух взял с недовольным видом, хотя на эти деньги можно было запастись куревом на месяц.
— Решил, что папиросы вы придержали для себя, — пояснила Эльга ди Ронну, глядя, как неспешно и легко удаляется узкая тёмная фигура с длинным посохом. — Чтобы не пришлось терпеть до Сётстада.
Сторрианин посмотрел на деревню, пёстрым лоскутом лежащую среди лугов и рощ, такую обманчиво близкую, и куснул губу.
— Я мог бы сходить, взять пикап и вернуться за вами, но честно говоря, не хочу оставляться вас одну.
— А я не готова ждать до вечера, гадая что и как, — сказала Эльга. — Нет уж, давайте держаться вместе.