Звирьмариллион
Шрифт:
А пока суть да дело, срок Мелькора подошёл к концу. Он снова предстал перед особой тройкой (Манве, Яванна, Мандос), и увидел Мелькор величие и блаженство, а ещё увидел эльфов, благовоспитанно сидящих у ног великих, и ненависть переполнила его: "Я на зоне срок мотаю, а у этих тут шестёрки камешками увешаны! Не для протокола мои слова тебе, начальник, для души: попомните вы у меня Мелькора, во славу Илюватара и во веки веков - ..... (термин опущен), то есть аминь!"
И подал Мелькор апелляцию, в которой просил дать и ему возможность что-нибудь сделать для свободного народа Валинора. Мудрая Ниенна, которая сразу поняла, что это даст материал для новых потоков слёз и рыданий, шмыгая носом, присоединилась к просьбе, и Манве купился. Для начала он назначил за Мелькором оперативное сопровождение, но Мелькор, как опытный
– Гы-гы-гы, петух запроволочный, всё одно недолго паинькой продержишься, и тогда я тебя сделаю!
А Мелькор и вправду держался паинькой, старательно втирался в доверие к эльфам и распускал слухи, что они с самим Феанором в натуре кореша. Но на самом деле Феанор Мелькора не любил и при случае обзывал Морготом, видя в нём соперника и конкурента. Свободное же от обзывательств время у Феанора уходило на работу. В своей лаборатории он создал самое своё знаменитое творение три сильмариля, похожие на алмаз кристаллы, в которых горел смешанный свет обоих деревьев. Даже исчезающе малая интенсивность накачки давала в них мощное излучение, и все достижения лазерной технологии последующих времён не могли превзойти сильмарилей. Есть подозрение, что это удалось Феанору случайно, и не удивительно, что он дорожил этими уникальными образцами, оказавшимися в его руках. Правда, Мелькор тоже хотел бы дорожить чем-нибудь таким, а поскольку промышленное производство сильмарилей не планировалось, чёрная страсть разгорелась в его гнусной душе. И Мелькор начал действовать. Знаменитая фраза "разделяй и властвуй" тогда ещё не была сказана вслух, но сама идея витала в воздухе, и Мелькор для начала научил одних эльфов делать мечи, а другим, указав на это, пояснил, что нужно ответить стратегическим паритетом, и вскоре по всему Валинору задымили кузницы, из которых тоннами вывозили мечи, сабли, шпаги, топоры, штык-ножи и бронежилеты. Валар ничего не замечали. Затем Мелькор собрал митинг, на котором выступил с резкой критикой валар за то, что Средиземье оставлено каким-то там смертным людям. Валар опять это прошляпили. Следующим шагом Мелькора была публикация документов, из которых следовало, что Фингольфин с сыновьями задумал убрать Феанора при поддержке валар, которым нужны сильмарили. Фингольфину же с братом он подкинул информацию о том, что Феанор готовит их изгнание, причём самое обидное, что по логике вещей и то, и другое было очень похоже на правду. Валар признаков жизни по-прежнему не подавали. Начались беспорядки, и Финве созвал сыновей на совет. Первым приехал Фингольфин, и с ходу принялся жаловаться на Феанора, но тот был лёгок на помине. С непривычки цепляясь мечом за шторы и грозно поблёскивая шлемом, он вошёл, когда брат был на самом патетическом месте в своей речи. Последовала безобразная сцена, во время которой Феанор махал мечом и грозился всех порезать. Фингольфин благоразумно промолчал, и при первой же возможности сбежал искать брата. Только теперь валар поняли, что нет мира под деревьями. Последовали оргвыводы: Феанор был взят под стражу, а у остальных участников беспорядков была взята подписка о невыезде. Поскольку же в беспорядках участвовал практически весь нольдор, получилось, что впервые в истории невыездным был объявлен целый народ.
После первых же допросов прояснилась роль Мелькора, и Тулкас, радостно хохоча, побежал его ловить. Но Феанора не отпустили он был признан виновным в незаконном изготовлении и ношении холодного оружия, вооружённом шантаже и оскорблении величества. Учитывая соотношение смягчающих и отягчающих обстоятельств, ему присудили двенадцать лет высылки с намордником - сущие пустяки для бессмертного эльфа. Но Феанор оскорбился, окончательно обиделся на брата, и в таком вот настроении был этапирован в изгнание. Финве, позабыв королевское достоинство, отправился за ним, бросив царство на Фингольфина.
Через некоторое время туда добрался и Мелькор, обдуривший Тулкаса как мальчика с помощью дешёвых факирских трюков, и принялся за демагогию. Он льстил, грозил, врал, говорил правду делал всё, чтобы привлечь Феанора на свою сторону, но в пылу проговорился, и Феанор понял его игру. Он назвал Мелькора козлом, спустил с лестницы - это могучего Валара-то, вот позор а Финве, поняв, что это хорошо не кончится, послал вне расписания оперативную сводку для Манве.
Валар по своей укоренившейся привычке держали совет, и лишь только Тулкас дергался, когда приходили сообщения, что кого-то похожего на Мелькора видели то тут, то там. Тени удлинялись, а потом, когда стало ясно, что Мелькор покинул Валинор, они снова укоротились. Но в воздухе уже попахивало нехорошим.
ОБ ОМРАЧЕНИИ ВАЛИНОРА
Дальновидец и прозорливец Манве мудро вычислил, что Мелькор отправится в развалины своей старой базы, на север. Но подлый Мелькор отправился на юг, заставив таким образом Тулкаса и Ороме впустую оглашать полярные просторы цоканьем подков и дурацким смехом.
В те времена на югах проживала некая Унголиант, кадавр неудовлетворённый желудочно, и Мелькор предложил ей контракт она делает всё, что ему нужно, а он ей даёт всё, что она пожелает. Юридическая безграмотность в те времена была ужасной, и туманная формулировка не вызвала протестов. Унголиант в совершенстве владела технологией "стелс" и, накрывшись плащ-палаткой со свето-радиопоглощающим покрытием, они с Мелькором пошли заходить с тыла.
Момент был выбран удачно - Манве, чтобы сгладить впечатление от недавнего разгона демонстраций, задумал устроить Праздник Урожая. К тому же смутное предчувствие шевелилось в нём и создавало неприятное ощущение. "Пусть порадуются, - думал Манве, глядя на весёлых эльфов, - в последний-то раз..." И вправду, нольдор и ваньяр нарадовались вволю, и к вечеру на улицах не осталось ни одного эльфа, стоящего на ногах, все лежали и спали. Лишь из-за гор, со стороны селений бестолковых телери ещё слышались музыка и песни. Для создания вящего эффекта безмятежности на гулянку было приказано явиться и Феанору, и он подчинился, но прибыл в нарочито драном ватнике и стоптанных кирзачах, а Финве сказал:
– Я король, и я же отец врага народа. Неудобно как-то. Вот снимете с парня судимость, тогда и царить приду.
"Ага, - подумал и. о. короля Фингольфин.
– Я прямо исстрадался, жду - не дождусь, когда же ты меня обратно с трона погонишь". Но потом, по ходу пира, становясь всё более и более радостным, он расчувствовался, и нахлынули на Фингольфина братские чувства.
– Феанорчик, братан, ты уж извини... Вот видишь меч? Так я его сейчас сломаю. Тьфу ты, не ломается, зараза, ну ладно. Я для тебя теперь что хошь сделаю - ну хочешь вот ещё налью? То есть не налью конечно, потому что валар запретили, но всё остальное хоть прям счас! И пойду с тобой куда угодно тоже...
Трезвый и, как следствие, мрачный Феанор злобно смотрел на брата, ничего не говоря.
А в это время Мелькор и Унголиат, принявшая образ огромной паучихи, подбирались к деревьям, и наконец она вонзила в них свой чёрный клюв, высасывая свет, а Мелькор радостно прыгал рядом и тыкал в стволы копьём, приговаривая: "Так тебе и надо, мало шоколада!", непонятно кого имея в виду - Илюватара или Манве. Так в Валинор пришла тьма. Песни смолкли, танцы прекратились, а тени удлинились неимоверно. В наступившей темноте были слышны только причитания телери, которым вновь что-то не нравилось.
Но Манве со своего высокого трона посмотрел вдаль, и взгляд его пронзил ночь, и там, за мраком, он увидел низколетящий высокоскоростной объект. И понял Манве, что Мелькор приходил и ушёл так же ясно, как Штирлиц в аналогичной ситуации ясно и уверенно опознал лыжников. Началось преследование, но Унголиант отстрелила пакет инфракрасных ловушек, и ещё долго бегал в темноте Тулкас, нанося удары в пустоту. Мщение Мелькора свершилось.
Тем временем в Валиноре сработала система аварийного освещения - на небе загорелись звёзды. Эльфы наконец смогли найти дорогу к валарской резиденции, и окружили её толпой, еле сдерживаемой охраной. Яванна, осмотрев деревья, сообщила:
– Плохо дело. У меня запчастей нет, разве что стрельнуть у кого... Я конечно ничего такого в виду не имею, но вот сильмарили как раз бы подошли.
И тогда заговорил Манве:
– Осуждённый Феанор, вам команда ясна?
Но Феанор молчал. Тогда в разговор вступил грозно ухмыляющийся Тулкас:
– Ты чо, мужик, обурел в корягу? Страх потерял? Я вот дурак, а и то понимаю, что раз эту страну сделали мы, так и всё, что тут сготовлено, тоже наше. А что не наше, так тоже наше, хе-хе-хе.