Звоночек 4
Шрифт:
— Да, я бригинженер Любимов, — подтвердил я настороженно. — Что-то случилось?
— Нам надо осмотреть вагон. Самойленко! Организуй двух понятых! — не терпящим возражений тоном объяснил мне лейтенант причину своего визита.
— Пожалуйста, — пожал я плечами, раскрывая дверь настежь и убирая доску, — смотрите.
По знаку лейтенанта сержанты азартно, гурьбой ринулись внутрь и тут же вывалились наружу. Первый, получив обоими задними копытами в грудь, раскинув руки собрал остальных.
— Убили!!! — закричала женщина невдалеке. Лейтенант выхватил ТТ из расстегнутой
— Сопротивление… — начал было он.
— Полноте! Вас кто учил к коню сзади подходить? — возразил я, глядя на растерявшихся милиционеров. — Уберите оружие и окажите товарищу помощь. Ему врач нужен! — сказал я, подавая пример, убрав пистолет в кобуру. Законов никаких я не нарушал, арестовывать меня не за что. Тем более — стрелять при таком скоплении народа.
Лейтенант ГБ повел себя благоразумно и приказал двоим милиционерам отнести пострадавшего в вокзальный медпункт, а остальным отодвинуть людей на перроне подальше.
— Подождите, Вяхра выведу, а то он вас тут всех затопчет, — предупредил я и, подхватил маузер с оптикой, чтобы повесить его на ремне себе за спину. Это движение вызвало очередной приступ воинственности у чекистов. На этот раз не только ГУГБ-шники, но и милиционеры вытащили кто ТТ, кто Наганы. Я только головой покачал, закинул оружие за спину и, взяв Вяхра под уздцы, отошел с ним на очищенный от людей конец перрона.
— Вперед! — скомандовал я чекистам, сделав приглашающий жест в сторону открытого настежь вагона.
— Почему у вас винтовка? — не спеша выполнять команду и убирать оружие, подозрительно спросил Черепанов.
Я залез в суму, достал бумаги, нашел нужную и протянул чекисту.
— Потому, что это моя охотничья винтовка. Подарок маршала Ворошилова. Читайте.
— Бригинженеру Любимову… За отличную стрельбу… Винтовку «Маузер» с трехкратным оптическим прицелом… — полувслух пробежал лейтенант глазами по записке.
— Вопросы есть? Нет?
— Извините… — протянул мне Черепанов бумагу назад.
— Чего ждете? Вагон ваш! — усмехнулся я смущенному виду чекиста.
Опять сержанты устремились внутрь. Две женщины, понятые, остались стоять на перроне у самых дверей. Чуть дальше, за цепочкой милиционеров, на происходящее глазела толпа пассажиров, отъезд которых, сорвав расписание, мы задерживали, судя по объявлениям. С платформ за всем смотрел еще и вооруженный самозарядными винтовками армейский караул, криками отгоняя зевак, чтобы не приближались к поезду ближе трех метров. Через открытую дверь мне было видно, как чекисты в вагоне, побегав, ворошат сено.
— Ничего, — вышел один из них, забросив внутрь пустую корзину из под яблок.
— Товарищ лейтенант госбезопасности, нам семафор зеленый уж сколько горит! Дежурный по вокзалу ругается! — одновременно подбежал вдоль состава начальник поезда.
— Отправляй! — зло махнул ему рукой Черепанов и, посмотрев на меня, вдруг задержал взгляд на Вяхре. — А конь?
— А конь тоже мой, — рассмеялся я, глядя как поезд, свистнув гудком, трогается. — И бумага соответствующая
— Конь Вяхр, в скобках, Холера, вороной, трех лет… К строевой, обозной, артиллерийской службе не пригоден… Председатель конно-ремонтной комиссии 3-го Кубанского казачьего корпуса… Извините, товарищ бригинженер, ошибочка вышла, — вернул мне, козырнув, лейтенант ГБ очередную писульку и хотел было свалить со своей гоп-компанией в петлицах.
— Не извиняю, лейтенант, — сказал я достаточно громко. — Стоять! Кто приказал меня здесь обыскивать?
— Вас никто не обыскивал, товарищ бригинженер. Мы просто осмотрели вагон, в котором вы приехали, — попытался тихо уйти в сторону от прямого ответа Черепанов.
— С понятыми?
— Это на всякий случай…
— На какой такой случай? На случай, если бригинженер Любимов, кавалер орденов Ленина, Красной Звезды, Красного Знамени, Герой Соцтруда, вором окажется?! Повторяю вопрос, кто приказал?!!
— Народный комиссар внутренних дел отдал приказ взять на контроль все случаи отправки военнослужащими РККА в тыл вагонов с личным имуществом из районов боевых действий. А то взяли моду некоторые командармы мародерствовать и панское барахло к себе домой целыми поездами отправлять, — нагло усмехнувшись, сказал лейтенант.
В толпе на перроне зашушукались. Вот сволочь! Всех в дерьмо одной фразой макнул, и НКВД, и самого наркома, да и могучую Красную Армию тоже в эту же кучу.
— Ты меня плохо понял, лейтенант Черепанов? — продолжаю настаивать на своем. — Кто приказал обыскивать именно меня, именно здесь и именно сейчас?!
— Я не уполномочен давать вам такие сведения, — нахально заявил чекист и, забрав ГБ-шников пошел прочь, не обращая больше на меня никакого внимания.
— Товарищ бригинженер, нельзя вам с конем на перроне… — робко подал голос оставшийся без начальства старший наряда народной милиции с тремя треугольниками в петлицах.
— Так, а куда ж мне деваться? Поезд-то ушел? На пути прыгать? — развел я руками.
— Давайте мы вас с территории проводим, а то конь ваш лягается, может кого-нибудь зашибить, — предложил милиционер.
— Хорошо, только через пару минут. Людям надо пару слов сказать по поводу того, что здесь произошло. А то слухи вредные поползти могут. — согласился я и сел в седло, чтобы меня было видно издали. — Товарищи! То, что здесь произошло является нормальной работой Наркомата внутренних дел по предотвращению нарушения социалистической законности в РККА. Однако я, бригадный инженер Любимов, начальник инженерно технической службы 5-го танкового корпуса, ответственно заявляю. Ни о каких случаях мародерства в частях корпуса мне не известно. Как и в частях соседей, 3-го Кубанского казачьего корпуса и 8-й армии в целом. Вы все меня знаете, я слов на ветер не бросаю. РККА была, есть и будет защитницей народа СССР, стоящей на страже завоеваний Октябрьской революции, а не бандой буржуазных захватчиков и грабителей! Мы не нападаем на соседей, кем бы они ни были, не начинаем войн! Но мы их заканчиваем! Нашей славной, могучей, Рабоче-Крестьянской Красной Армии, ура, товарищи!!!