Звонок после полуночи
Шрифт:
— Хорошее начало. Я рад, что хоть кто-то здесь умеет думать. Что еще?
— Понимаете, сэр, я подумал, возможно, нам нужно взглянуть на О'Хару под другим углом… — Тут Тарасов заметил мрачный взгляд Поттера, обращенный к нему, и быстро добавил: — Но конечно же мистер Поттер знает О'Хару вдоль и поперек.
— А что вы имели в виду, мистер Тарасов? — спросил Ван Дам.
— Я все думаю, вдруг О'Хара… работает на кого-то.
— Исключено, — сказал Поттер. — О'Хара слишком независимый.
— Но в словах вашего коллеги есть смысл, — возразил Ван Дам. — Возможно, мы что-то пропустили,
— Он жил в Лондоне четыре года, — сказал Тарасов. — Знакомых у него была целая тьма.
— Послушайте, я знаю этого парня, — стоял на своем Поттер. — Он сам по себе.
Ван Дам, казалось, его не слышал. У Поттера сложилось впечатление, что он пытается докричаться до этих двоих через звукоизоляционное окно. Почему он частенько чувствовал себя белой вороной, недотепой с пятном от горчицы на костюме десятилетней давности? Он из кожи вон лез, чтобы стать хорошим агентом, но этого было недостаточно. По мнению Ван Дама, Поттеру не хватало шика.
Зато он был у Тарасова. И у Ван Дама: костюм определенно от Севил-роу, часы «Ролекс». Тарасов поступил умно и женился на деньгах. И конечно, так следовало поступить и Поттеру. Надо было жениться на богатой женщине. Тогда бы это они выплачивали ему алименты.
— Я ожидаю скорых результатов, мистер Поттер, — сказал Ван Дам, надевая пальто. — Как только что-то выяснится, сразу же дайте мне знать. Что вы будете делать с О'Харой, меня не интересует.
— Э… — нахмурился Поттер. — Что это значит?
— Оставляю все на ваше усмотрение. Только действуйте по закону.
Ван Дам вышел из кабинета.
Поттер в растерянности смотрел на захлопнувшуюся дверь. Что конкретно он имел в виду, говоря: «Оставляю все на ваше усмотрение»? О, Поттер прекрасно знал, что он хотел сделать с Ником О'Харой. О'Хара был очередным надменным дипломатом-карьеристом. Поттер очень хорошо знал людей такого типа. Они смотрели свысока на обычных работников. Никто из них не был в состоянии оценить грязную работу, которую приходилось делать Поттеру. Черт, кто-то должен был ее делать! И когда дела шли хорошо, Поттер не получал никакого уважения. Зато, если что-то шло не так, догадайтесь, кому влетало больше всего?
Поттер еще помнил все оскорбления, которые нанес ему О'Хара год назад. В основном потому, что где-то в глубине души Поттер знал, что О'Хара прав. Соколов погиб по его вине.
В этот раз Поттер не может допустить ошибки. Он уже потерял двоих людей. Даже хуже, он потерял след жены Фонтейна. Промахов больше быть не должно. Он найдет их, даже если ему придется обыскать каждый отель в Брюсселе.
Джонатан Ван Дам был также решительно настроен найти Ника и Сару, но по своим причинам. О'Хара каким-то образом превратил то, что предполагалось быть легкой операцией, в весьма запутанное дело. Он стал неожиданностью, которую никто не мог предвидеть. Ван Дама беспокоило предположение Тарасова о том, что О'Хара может быть движим не только любовью. Неужели он и правда работает на кого-то?
Ван Дам смотрел на тарелку с жареным мясом и обдумывал такую возможность. Он сидел один в своем любимом лондонском ресторане. Здесь
Ван Дам закончил с мясом, откинулся на спинку стула и не спеша отпил из бокала портвейна. Да, этот молодой Тарасов высказал хорошую идею. Было бы опасно принимать за правду только то, что лежит на поверхности. И Ван Дам, как никто другой, знал это.
Два года он терпел то, что было принято считать счастливым браком. Два года он делил постель с женщиной, к которой едва ли хотел прикасаться. Он терпеливо сносил ее пьяные дебоши, следующее за ними раскаяние и смеялся, когда друзья говорили: «Знаешь, Джонатан, Клодия так счастлива с тобой!», «Вы так подходите друг другу!» или «Как же вам повезло!». Смерть Клодии стала для всех потрясением. Возможно, потому, что все узнали, какой она была на самом деле. Эта стерва думала, что будет жить вечно.
Портвейн был просто превосходен. Ван Дам заказал еще бокальчик. Какая-то женщина, сидевшая через два столика, не сводила с него глаз, но Ван Дам не обращал на нее внимания. Каким-то шестым чувством он ощущал, что эта женщина была одержима страстью к спиртному. Как и Клодия.
В его сознании всплыло дело Сары Фонтейн и Ника О'Хары. Ван Дам прекрасно знал, что найти такого человека, как О'Хара, да еще и свободно изъясняющегося по-французски, в большом городе будет невозможно. Другое дело Сара Фонтейн. Стоит ей лишь не в то время открыть рот — и игра закончится. Да, лучше бросить все силы на поиски ее, а не О'Хары. Фонтейн была более легкой добычей. Да и им, в конце концов, нужна именно она.
Сара снова посмотрела на часы. Она сидела на жестком матрасе, подтянув колени к груди. Ника не было уже два часа, и все это время она сидела здесь, неподвижно, слушая, не раздаются ли его шаги. Еще Сара размышляла. Размышляла о страхе, о том, сможет ли она когда-нибудь снова почувствовать себя в безопасности.
В поезде на пути из Кале Сара пыталась побороть свою панику, предчувствие, что должно случиться что-то ужасное. Все ее чувства вдруг обострились. Сара отмечала каждый звук, каждый взгляд — все, вплоть до разорванных ниток на одежде проводницы. Новый взгляд на многие вещи. Возможно, их с Ником жизнь зависела от того, посмотрит ли она на какого-то прохожего.
Поездка была спокойной. Они добрались до Брюсселя без проблем. Прошло несколько часов. Терзавший Сару страх притупился и уступил место мучительной тревоге. Сейчас она в безопасности.
Но где же Ник? Он вернется за ней? Сара не хотела думать о других вариантах. О том, что Ника поймали. Или что он наконец прислушался к здравому смыслу и решил выйти из этой безнадежной ситуации. Если так, Сара не станет его винить. Кто в здравом уме согласится быть с ней рядом и дожидаться смерти?
Сара поднялась и подошла к окну. Город наполняли сумерки. Сквозь серую морось казалось, что крыши домов висят в воздухе, словно призраки.