Звонок
Шрифт:
Он спохватился вдруг, что волнуется нестерпимо, до неприличия,-- куда больше, чем в тот миг, например, когда лежал, страшно потея, уткнувшись боком в скалу, и целился в налетающий вихрь,-- в белое чучело на чудесной арабской лошади. Не доходя до пятьдесят девятого номера, он остановился, вынул трубку и резиновый мешочек с табаком, набил трубку медленно, тщательно, не выронив ни одной табачной стружки,-- поднес спичку, потянул, посмотрел, как взбухает огненный холмик, набрал полный рот сладковатого, щиплющего язык дыма, осторожно выпустил его -- и не спеша, крепкими шагами, подошел к дому.
На лестнице было так темно, что раза два он споткнулся. Добравшись в густом мраке до первой площадки, он чиркнул спичкой
– - И вот -- что-то звукнуло за дверью, раз, еще раз -- и, как ветер, качнулась дверь. В передней было так же темно, как на лестнице, и из этой темноты к нему вылетел звучный и веселый голос. "У нас во всем доме погасло электричество,-- прямо ужас",-- и он мгновенно узнал это долгое, тягучее "у" в "ужасе" и мгновенно по этому звуку восстановил до малейших черт ту, которая, скрытая тьмой, стала в дверях.
– - Правда,-- ни зги не видать,-- усмехнулся он и шагнул к ней.
Она так ахнула, будто кто-то с размаху ударил ее. Он отыскал в темноте ее руки, плечи, толкнул что-то (вероятно, подставку для зонтиков).
– - Нет-нет-нет-- это невозможно, это невозможно...-быстро-быстро повторяла она и куда-то пятилась.
– - Да постой же, мама, постой же,-- сказал он,-- и опять стукнулся (на этот раз о полуоткрытую дверь, которая со звоном захлопнулась).
– - Это с ума можно сойти... Коленька, Коль... Он целовал ее в щеки, в волосы, куда попало,-- ничего не видя в темноте, но каким-то внутренним взором узнавая ее всю, с головы до пят,-- и только одно было в ней новое (но и это новое неожиданно напомнило самую глубину детства,-- когда она играла на рояле) -- сильный, нарядный запах духов,-- словно не было тех промежуточных лет, когда он мужал, а ока старела, и не душилась больше, и потом так горько увядала,-- в те бедственные годы,-- словно всего этого не было, и он из далекого изгнания попал прямо в детство...
– - Вот -- ты. Это -- ты. Ну, вот -- ты...-- лепетала она, мягкими губами прижимаясь к нему.-- Это хорошо... Это так надо...
– - Да неужели нигде нет света?
– - рассмеялся Николай Степаныч.
Она толкнула какую-то дверь и проговорила взволнованным голосом:
– - Да. Пойдем. У меня там свечи горят.
– - Ну, покажись...-- сказал он, входя в оранжевое мерцание свеч, и жадно взглянул на мать. У нее волосы были совсем светлые, выкрашенные в цвет соломы.
– - Ну, что же, узнаешь?
– - сказала она, тяжело дыша, и поспешно добавила: -- Да не смотри так. Рассказывай, рассказывай! Как ты загорел... Боже мой! Да, ну же, рассказывай!
Белокурые, подстриженные волосы... А лицо было раскрашено с какой-то мучительной тщательностью. Но мокрая полоска слезы разъела розовый слой, но дрожали густые от краски ресницы, но полиловела пудра на крыльях носа... Она была в синем лоснящемся платье с высоким воротником. И все было в ней чужое, и беспокойное, и страшное.
– - У тебя. мама, вероятно, сегодня визиты,-- заметил Николай Степаныч, не зная, что сказать, и энергично скинул пальто.
Она пошла от него к столу, где что-то было нагромождено и блестело,-- потом к нему опять, посмотрелась в зеркало,-словно не знала, что делать.
– - Сколько лет... Боже мой! Я прямо не верю глазам. Да-да, у меня должны быть гости. Я их отменю. Я позвоню. Я что-нибудь сделаю. Надо отменить... Ах ты, Боже мой...
Она прижалась к нему, теребила ему рукава.
– - Да успокойся, мама, что с тобой, нельзя же так. Сядем куда-нибудь. Скажи, как у тебя все? Как ты поживаешь?..-- И почему-то боясь ответов на свои вопросы, он стал
– - Нет, что ты,-- я слушаю, я слушаю... И теперь он подметил еще одно: она была странно рассеянна, словно прислушивалась не к его словам, а к чему-то постороннему, грозящему и неизбежному... Он продолжал свой рассказ,-- но опять остановился, спросил:
– - Это в честь кого же,-- пирог? Очень аппетитный.-- Его мать растерянно улыбнулась.
– - Ах, это просто так... Я говорю же тебе, что у меня сегодня визиты.
– - Мне ужасно напомнило Петербург,-- сказал Николай Степаныч.-- И, помнишь, ты раз ошиблась, забыла одну свечу. Мне стукнуло десять, а свеч было только девять. Фукнула мой день рождения. Вот был рев. А тут сколько штук?
– - Да не все ли равно!..-- крикнула она и встала, будто хотела ему загородить стол.-- Скажи мне лучше, который час? Мне нужно отменить, позвонить, что-нибудь сделать.
– - Четверть восьмого,-- сказал Николай Степаныч.
– - Ах, это слишком поздно!
– - снова крикнула она.-- Все равно! Теперь уж все равно...
Оба замолчали. Она опять села. А Николай Степаныч старался себя заставить обнять ее, приласкаться к ней, спросить; Послушай мама,-- да что с тобой случилось?
Да расскажи мне наконец... Он опять посмотрел на блестящий стол, сосчитал свечки вокруг пирога. Их было двадцать пять штук. Двадцать пять! А ему-то уж двадцать восемь...
– - Да не осматривай так мою комнату!
– - сказала мать.-Прямо сыщик! Ужасающая комната, я хочу переехать,-- быстро продолжала она-- и вдруг легко ахнула: -- Постой... Что это такое? Это ты стукнул?
– - Да,-- ответил Николай Степаныч,-- трубку выбиваю. А скажи мне,-- у тебя есть деньги? Ты не нуждаешься?
Она стала поправлять какую-то ленточку на рукаве и заговорила, на него не глядя...
– - Да... Ведь ты знаешь, кое-что после Генриха осталось... Но я должна тебя предупредить,-- мне только как раз хватает на жизнь. Ради Бога, не стучи трубкой. Я должна тебя предупредить, что я... Что тебя... Ну, ты понимаешь, Коля, мне будет трудно тебя содержать...
– - Эх, мамахен, куда ты загнула,-- воскликнул Николай Степаныч (и в это мгновение, как солнце из-за облака, ударил с потолка электрический свет).-- Ну вот,-- можно свечи тушить,-а то сидим прямо как в склепе. Видишь ли, у меня небольшой запасец деньжат есть,-- да и вообще я -- вольная птица... Садись же, что ты бегаешь по комнате?
Высокая, худая, ярко-синяя, она остановилась перед ним, и теперь, при полном свете, он увидел, как она постарела, как упорно выступают сквозь восковой слой красок морщины на щеках и на лбу. И эти ужасные желтые волосы!.. .