Звуки и знаки
Шрифт:
В чем тут дело? Ведь такие слова, как вода, нос, два, три, я, мать и многие другие, остались похожими на древние индоевропейские. Они почти полностью идентичны в самых разных языках великой индоевропейской семьи (числительное три по-древнеиндийски звучит, как три, по-латышски — как трис, по-гречески — как трэс, по-немецки — как драй, по-хеттски — как три, на латыни— как трэс и т. д.). Почему же исчезло древнее название медведя?
Языковеды объяснили это. Предки славян, жившие в условиях первобытнообщинного строя, были суеверны. Они боялись называть медведя, хозяина, владыку дремучих лесов его собственным именем. И говоря о нем, страшное слово заменяли иносказаниями, намеками, позже это вошло в привычку, стало своеобразной традицией; не случайно герои охотничьих рассказов русских писателей, собираясь на медведя, избегали нередко называть его и говорили — хозяин, Он, топтыга… Одно из этих иносказаний закрепилось в русском языке — медоед, так появилось нынешнее — медведь. А не менее суеверные предки германцев закрепили другое иносказание — бурый. Отсюда немецкое название медведя B"ar (есть гипотеза, что и город Берлин обязан своим именем этому слову), английское bear т. д.
Так язык помогает нам проникать во внутренний мир наших далеких предков вплоть до их суеверий и страхов перед дикими животными, хозяйничавшими в лесах.
Он, она, оно…
Почему в нашем языке дом — это он, стена — она, а окно — оно? Ведь все неодушевленные предметы признаками пола не обладают. Да и существа одушевленные, если вдуматься, делятся у нас по какому-то странному принципу. У крыс есть и самки и самцы, однако мы говорим крыса и не называем самца крыс. То же самое можно сказать и о мышах, бабочках, мухах. Зато клоп — всегда он, так же как и комар, овод барс
«На основе современного языка и современного мышления нельзя непосредственно уяснить, почему слова: потолок, сор, мор, сыр, жир, гроб, город, год и т. п. — мужского рода; стена, весна, плесень, плешь — женского рода, а поле, море, солнце, время, небо, лето — среднего рода, — писал академик В. В. Виноградов в своей монументальной монографии «Русский язык». — Самые мотивы распределения слов одного вещного круга (например, море, озеро, река, ручей, звезда, луна, солнце, месяц) по разным родам представляются непонятными. Так же неясно, почему живот мужского рода, а пузо или брюхо — среднего. Никто из говорящих на современном русском языке не осознает причины, почему из названий деревьев вяз, клен, ясень, дуб — мужского рода, а липа, осина, береза, сосна, ива, ветла, черемуха и др. — женского; или почему, например, кроме слова дерево (и растение), нет других русских обозначений деревьев среднего рода».
Категория рода, по мысли академика Виноградова, в русском языке является своего рода палеонтологическим отложением, живым ископаемым, пережитком древних представлений. Предки славян, следуя своей «модели мира», делили явления природы, предметы, живые существа на определенные категории или классы. Каждому из них приписывался тот или иной род. В английском языке, восходящем, как и русский, к отдаленнейшему прапрапредку, индоевропейскому праязыку, категория рода исчезла совсем. А в других языках мира, наоборот, деление на классы намного превосходит привычное для нас, русских, деление имен существительных на одушевленные и неодушевленные, на мужской, женский и средний род. Вот, например, язык суахили. Свыше пятидесяти миллионов человек, живущих в странах Восточной Африки, говорит на нем. Существительные в суахили распределяются почти на два десятка различных классов. Причем каждый из них оформляется особым грамматическим показателем подобно тому, как оформляем мы соответствующими окончаниями существительные мужского, женского и среднего рода (только в суахили, в отличие от русского, оформителями служат частицы, прикрепляющиеся к началу, а не к концу слова).
Деление на классы в суахили отражает «модель мира», сложившуюся тысячелетия назад, давно забытую и сохранившуюся как реликт в языке.
Судите сами. Первый класс — это класс людей, второй — множественные существительные класса людей, третий — класс деревьев, растений, предметов, сделанных из дерева, а также названий частей тела. Особый класс существует для наименований округлых предметов и плодов. Новый класс — для жидкостей и существительных с абстрактным или собирательным значением. Еще один — для неодушевленных предметов, а также… названий лиц с физическими недостатками и названий языков. Для животных — новый класс, для предметов домашнего быта — тоже и т. д. Причем слепой человек отнесен к классу вещей, как и слова раб, рабыня и вообще названия лиц, так или иначе несамостоятельных!
Разумеется, никто из граждан Кении, Танзании и других восточноафриканских республик, где суахили является либо родным языком, либо языком-посредником, не считает калеку неодушевленным предметом, а свою руку или ногу — родственной дереву или предмету, из этого дерева сделанному (вспомним, что и у нас месяц — он, ночь — она, солнышко — оно, но только в сказках все эти слова персонифицируются в существа, наделенные признаками пола).
Классы существительных в суахили — это пережиток древнего мировоззрения. Гораздо ближе к первобытной модели мира языки племен и народов, живущих в условиях, близких тем, в которых жили наши прапра-предки и лишь в двадцатом столетии вступили или вступают в мир современной цивилизации. Таковы бушмены, кочующие по пустыне Калахари, индейские племена, обитающие в джунглях Амазонии, аборигены Австралии. Но наиболее яркие примеры мы находим в многочисленных языках острова Новая Гвинея.
В течение многих тысячелетий, а то и десятков тысяч лет коренное население Новой Гвинеи жило почти в полной изоляции от «большого мира», особенно в глубинах этого огромного острова. Даже контакты между отдельными племенами и деревнями были минимальными. Вполне понятно, что в языках жителей Новой Гвинеи, папуасов, первобытная «модель мира» выражена более явно. Первобытное мышление отражается в языке не как пережиток далеких эпох, а как непосредственная реальность, хотя в действительности она уже кое в чем изменилась.
Вот, например, папуасский язык асмат. В нем пять различных классов — и каких! Первый класс — это стоящие предметы, узкие и высокие (в том числе деревья и люди). Второй класс—предметы сидящие, столь же высокие, сколь и широкие (в том числе дома и женщины). Третий класс — предметы лежащие, широкие и низкие (упавшие деревья, пресмыкающиеся, а также солнце и луна, когда они только что встали из-за горизонта). Четвертый класс — плавающие предметы (рыбы, лодки и сами реки). Пятый — предметы летающие (птицы, насекомые, предметы, висящие наверху или лежащие в том месте, которое европейцы назвали бы антресолями, то есть выше обычного направления взгляда). Каждое существительное в языке асмат относится к тому или иному классу — считается либо стоящим, либо сидящим, либо лежащим, либо плавающим, либо летающим.
Такое деление кажется нам странным и необычным. Но оно подчиняется строгой логике. Для жителя непроходимых джунглей и мангровых болот очень важно знать, стоит, лежит, сидит, плавает или летает интересующий его объект. Вот почему в языке асмат, в зависимости от пространственного расположения, предмет попадает в тот или иной класс.
Впрочем, нет нужды обращаться к далеким экзотическим языкам. Возьмем современный немецкий и сравним его с древненемецким. Tier — так называются в современном немецком языке животные, звери, живые существа. Однако прежде этим словом обозначались только четвероногие, бегающие животные, причем только дикие.