Звуки Шофара
Шрифт:
— Ты же знаешь, я не хочу, чтобы ты смотрел это шоу. — Пол взял пульт и выключил телевизор. — К тому же давно пробило десять.
Тим потянулся и встал.
— Ты сегодня рано.
Он, что, собирается скрестить шпаги?
— Послушай, я действительно сожалею о том, что наговорил тебе в кабинете. У меня был тяжелый день.
— У меня тоже.
Пол прислонился к дверному косяку.
— Мама сказала, что их было четверо против одного.
— Я не считал.
— Хочешь рассказать о случившемся?
Тим подхватил свои кеды и подошел к двери.
— Несколько
— Вовсе нет.
Зазвонил телефон. Тим, криво усмехнувшись, посмотрел на отца и прошагал мимо.
— Тим…
Телефон прозвенел в третий раз, его звук так разозлил Пола, что он заскрипел зубами. Уже поздно. Неужели люди не могут оставить его в покое хоть ненадолго?
— Лучше возьми трубку, отец. Может, это какая-нибудь важная птица.
Тим прошел в свою комнату и плотно закрыл за собой дверь. Телефон замолк.
Юнис взяла трубку. Пол швырнул пульт на кушетку. Постоял, раздумывая, перед дверью Тима, но решил его не беспокоить. Лучше подождать до утра — они хорошо выспятся, проснутся со свежей головой и поговорят. Он открыл дверь своей спальни и швырнул пиджак на стул.
— Пол…
— Поговори сама. Я неимоверно устал.
— Это твоя мать.
Пол вдруг мгновенно осознал, что случилось нечто ужасное. Взял трубку.
— Мам? Что стряслось?
— Отец, Пол… — Лоис рыдала. — Он умер!
12.
Пол сидел в первом ряду отцовой церкви, по одну сторону от него находилась мать, а по другую — жена и сын. Уставившись в пустоту перед собой, он отчаянно боролся с разъедавшим душу гневом. Раздраженный хвалебными речами в адрес отца, Пол погрузился в воспоминания о старых обидах. Свое почтение Дейвиду Хадсону засвидетельствовали все: члены общины, представители города и штата. Пять тысяч людей пришли сюда, чтобы проводить его отца в последний путь, и среди них видные политики, звезды кино, известные лидеры евангельской церкви, а также другие религиозные деятели, которые возносили Дейвида Хадсона за его искреннюю любовь ко всему человечеству. В толпе можно было увидеть даже гуру, сидящего на скамье среди своих последователей, одетых в странные одеяния. Цветы и телеграммы с соболезнованиями лились рекой. Лоис звонили из журнала «Пипл», хотели взять интервью.
Ему следовало раньше догадаться о том, что отец, безусловно, найдет способ не увидеть завершения строительства Центра новой жизни. Еще каких-то пять лет, и Пол, возможно, заслужил бы уважение и одобрение своего отца.
Теперь уже слишком поздно. Дейвид Хадсон, широко известный пастор, отошел в мир иной, его голос больше не раздастся в стенах церкви. Но его книга, по–прежнему занимавшая верхнюю строку в списке бестселлеров, будет актуальна еще долгое время.
Мать отказалась разговаривать с представителями прессы.
— Во имя любви ко мне, Пол, ничего не говори. Просто посиди со мной, подержи меня за руку и помоги мне пережить этот день! — Она была бледна, под глазами легли тени, а во взгляде отражалась такая глубокая боль, что он не стал спорить. — Я не хочу, чтобы его похороны стали блестящей возможностью
Возможностью? Этослово больно ужалило Пола.
Итак, он сидел здесь, среди тысяч желающих проститься с Дейвидом Хадсоном, безмолвный, держал мать за руку, пока другие пели его отцу дифирамбы. Он мог бы сказать больше и выразиться изящнее, чем газетные репортеры и те, что все время торчат перед телевизионными камерами. Кто знал отца лучше, чем его собственный сын? А что скажут люди? Не удивятся ли они молчанию сына? Не воспримут ли это как публичное оскорбление памяти великого Дейвида Хадсона? Но он подчинится желанию своей матери. Если только она не изменит своего решения. Пол чуть подался вперед, но рука ее напряглась. Ее пепельно–серое, мокрое от слез лицо выражало, тем не менее, суровую непреклонность.
Все происходило согласно ее пожеланиям. Даже незамысловатая поминальная служба, которую вел Джозеф Уиллер. Пол подумал, скольких людей покоробила проповедь Уиллера. Он слышал, как люди ерзали на скамьях, перешептывались. Джозеф без запинки, просто и ясно указывал шаги к спасению. Спасает Иисус. Только Он один. Затем Уиллер дал свое благословение, и музыканты перешли к заключительной части. Юнис, вероятно, понравились эти гимны. Дежурные по залу подошли к Лоис и Полу и проводили их к главному проходу. Юнис с Тимом следовали сзади.
Снаружи перед входом томились в ожидании фотографы, телеоператоры, репортеры. Рука матери напряглась.
— Не отходи от меня.
— Они, по всей вероятности, полагают, что кто-нибудь выступит от имени семьи.
— Меня вообще не волнует, что «они» полагают. Твой отец в последний раз предстанет перед публикой, и мы сделаем все как надо! А это значит — будем молчать. Ты меня понимаешь, Пол? Ни единого слова.
Лоис опустила на лицо черную вуаль и решительно перешагнула порог церкви.
Вмиг защелкали фотоаппараты, сверкнули вспышки. Волна репортеров подалась вперед. Тут же появились протянутые микрофоны, посыпались вопросы. Пола охватило возбуждение. Пока мать в сопровождении сына спускалась по лестнице и шла в сторону ожидающего лимузина, несколько охранников спешно прошли вперед и отстранили репортеров.
— Миссис Хадсон, несколько слов!
— Миссис Хадсон!
— Миссис Хадсон!
— Миссис Хадсон!
— Миссис Хадсон!
— Миссис Хадсон!
Водитель открыл дверцу машины, и мать разве что не бросилась внутрь. Пол остановился, чтобы пропустить вперед Юнис и Тима. Сколько всего ему хотелось сказать об отце! Он даже узнал нескольких репортеров. Видел их по телевизору.
— Это Пол Хадсон, единственный сын Дейвида Хадсона. Мистер Хадсон, ваш отец был одним из самых великих проповедников двадцатого века. И теперь у всех на слуху одно: вы намерены превзойти достижения отца, строя церковь в Калифорнийской долине. Вы в самом деле пытаетесь следовать по стопам отца? — Роскошная блондинка протянула микрофон.
Охранники вмиг встали перед ним, остановив натиск представителей прессы, в то время как водитель жестом пригласил Пола сесть в лимузин.
—Пол!