Зябрики в собственном соку, или Бесконечная история
Шрифт:
Ну да, чего это я? У меня же девушки не было… давно. И я даже уже начал прикидывать, как, после завершения эпопеи с поступлением, приеду на станцию к концу смену и все же постараюсь познакомиться с голубоглазой. Хм. Навряд ли девчонка после смены на ногах сильно обрадуется такому знакомству…
Я плюнул на внезапные ловеласовские планы и обратился к ближайшей красноберетнице… нет, никакого сравнения с моей голубоглазкой, глаза темные и нос крючком, это ведьма какая-то.
«Ведьма», впрочем, вполне доброжелательно и вежливо объяснила мне, на какой именно поезд
Я деревенский, мне можно.
С шумом подкатил сине-зеленый поезд, с шипением раскрылись двери, неразборчиво прохрипел динамик, я запрыгнул внутрь вагона и покатил навстречу судьбе. Ээх, уезжая от моей голубоглазой мечты…
Народу в вагоне не так уж и много. Потому что сейчас приблизительно послеобеденное время и народ по большей части сидит на работе. А школьники — на каникулах. Все уткнулись в книги и газеты, прям как в наше время — в гаджеты и сматрфоны. Ну, наверное, люди в любые времена не склонны скучать во время поездки и найдут, чем развлечься.
Моя станция — третья, моя станция — третья… Название-то я уже благополучно забыл. А еще забыл — третья от Соленоморской или третья, считая Соленоморскую?
Аааа, паника!!!
— Станция Мирвеловская, — проговорил динамик.
Тьфу, вспомнил, сюда-то мне и надо.
Подскочив с коричневого дерматинового сиденья, я ломанулся прочь из вагона.
Мирвеловская станция тоже не была типичным образчиком ампира. Разве что огромные чашеобразные люстры со светильниками-рожками, но они органично вписывались в общую золотистую гамму интерьера.
Поднявшись на эскалаторе и выйдя наружу, я сориентировался у прохожих, и двинулся по адресу, где находился Афосинский технологический институт холодильной и пищевой промышленности, в котором я интересно и чрезвычайно увлекательно проведу ближайшие пять лет… если повезет. Или пару недель — если не повезет.
Невезение началось сразу.
— Закончился на сегодня прием документов, — строго сказала женщина в очках, похожая на такого зловредного, но справедливого школьного завуча. И лязгнула ключом, замыкая тяжелую резную дверь, на которой темными кнопками было прибито объявление «Приемная комиссия. Время работы с 09–00 до 17–00».
Я посмотрел на висевшие на стене напротив двери круглые часы. 17:05.
— А что же мне теперь делать?
— Завтра приходите. Или послезавтра. Мы документы еще два дня принимаем.
Да, я растерялся. Точно, сегодня же еще среда, 28-е июля, документы принимают до 31-го, то есть, у меня есть еще четверг и пятница. Просто эти поездки на поездах выбили меня из колеи, мне начало казаться, что я, как в голливудском фильме, прибегу в последнюю секунду и брошу документы в закрывающуюся дверь комиссии.
Так. Стоп. Это, конечно, хорошо… Н где мне до завтра жить прикажете?
— Простите, а где ваше общежитие располагается?
Только бы рядом, только бы рядом… Устал я уже бегать на ногах, дайте мне лечь и вытянуться… и чтобы никаких чу-чух под ухом! На-до-е-ло!
— Афсовета, двадцать три.
Вот спасибо. И где это?
Вопрос достаточно ясно читался в моих глазах, так что «завуч» вздохнула и ответила на него:
— Доходите до Пятиугольника, садитесь в метро, доезжаете до станции «Институт технологии»…
Она с сомнением посмотрела на меня, видимо, пыльные сапоги, мятые штаны и всклокоченная борода в ее голове плохо сочетались со словами «институт» и «технология», вздохнула, но продолжила:
— …там садитесь на сине-синий трамвай…
Ээ… что?
— На двадцать девятый номер. Трамвай номер 29. Маршрутные огни — синий с синим. Сверху, радом с номером, будут гореть два синих фонаря…
Да понял я, понял. Теперь только, но понял же.
— …едете на нем по Кромскому проспекту до улицы Афсовета. Там новостройки, пятиэтажное здание — это наше общежитие. В прошлом году построено.
Ничего себе! Это каждый раз на перекладных собаках добираться?! Хотя, примерно так же я и до своего института, в своем мире, доезжал. Только без метро и трамваев.
Да, разбаловали тебя провинциальные короткие расстояния, разбаловали…
— Спасибо, — я слегка поклонился, прижав руку к сердцу, чем, кажется, то ли удивил «завуча», то ли растопил ее сердце.
Трамвай катился по Кромскому проспекту, который, похоже, был аналогом Московского проспекта в нашем мире. По которому я даже в свое время гулял. Вот только почему-то никаких ассоциаций в голове не осталось, кроме оранжево-красных ларьков с блинами, которых здесь, естественно, фонтанов, возле которых все время крутились скейтеры, и которых здесь тоже не было… о, а вот и они!
Не скейтеры, конечно, а фонтаны. Точно, они самые, и площадь вокруг них и товарищ Ленин, в смысле — Афосин, почти как в нашем мире, вытянул руку вперед, то ли, по своему обыкновению, указывая путь в светлое будущее, то ли, собирался выкрикнуть «Защищайтесь, каналья!», да враги шпагу сперли. И огромное здание Дома Советов за ними.
Хм. Трамвай ехал слишком быстро, так что я не успел извлечь образ «нашего» Дома Советов и сравнить — точная здесь копия или есть отличия?
Пока размышлял на тему отличия, ограничиваются ли здешние отличия только «зябриками» или здесь в целом все вокруг похоже, но не идентично — чуть не проехал свою остановку.
Улица Афсовета, новенькая пятиэтажка из светло-желтого кирпича. Здесь, вообще район новостроек, почти все дома новые, похожие друг на друга — не так, конечно, как дом на Третьей улице Строителей — хотя по дороге сюда я видел и несколько старых домов, из которых, видимо, жильцы уже уехали, а строители на снос еще не приехали.
Какая-то мысль в связи с этим зародилась, но пропала, потому что сейчас все мои мысли были только про общежитие.
[1] Герой ошибается. Самая глубокая станция метро в мире — Арсенальная станция Киевского метро.