Зыбучий песок (сборник)
Шрифт:
Я поднялся из–за стола.
— Вы сами привели свою страну и свои амбиции к катастрофе. Что же, черт возьми, вы собираетесь теперь делать?
33
Все открывшееся моим глазам было столь с нереальным, что я вспомнил «Алису в Зазеркалье». Иначе я, видимо, не смог бы сохранить присутствие духа. Я забыл или попросту отмахнулся от того, что только сегодня утром Диас был весьма близок к тому, чтобы лишить меня жизни как «фигуру» Вадоса.
Конечно, в любом случае очень трудно признать возможность своей смерти. Так привычно думать, что тебе уготована
Вадос не ответил на мой последний вопрос. Я повторил его.
— Что же, черт возьми, вы собираетесь делать?
— Одному богу известно, — устало проговорил он. — Куда бы я ни повернулся, меня преследует предчувствие катастрофы. Что я могу поделать?
— Вы спрашиваете меня?! — с горечью воскликнул я. — Меня, одну из ваших фигур! Вы разбудили силы, которые вышли из–под вашего контроля! Вы сумасшедший, если думаете, что смерть таких людей, как Герреро или Мендоса, можно назвать ходами в шахматной игре! Или вы забыли обо всех остальных жителях вашего города? Для вас что–нибудь значат чувства жены Толстяка Брауна, или брата Мендосы, или других, кто любил тех, кого вы убили?
Весь гнев, собравшийся во мне, внезапно вырвался наружу, я почти кричал.
— Кто посоветовал вам участвовать в кровавой бойне? И это называется управлять страной?! Ведь вы сами загнали себя в угол, из которого можете выйти не иначе как по трупам! Может, вы построили Сьюдад–де–Вадос и принесли ему процветание, но вы явно сделали это ради возвеличивания собственного "я", потому что слишком презираете людей!
Он пытался перебить меня, но я расходился все больше.
— Вы готовы были уничтожить тысячи людей, только бы не запачкать ваши красивые здания! Разве не так? Почему же, черт возьми, вы не поступились собственным комфортом ради кого–то из бедняг, живущих в трущобах Сигейраса? Думаете, он хотел, чтобы они жили там как животные? Но большего дать им он не мог. Да по сравнению с вами даже у работорговца чистые руки!
— Не вправе отрицать, — тихо проговорил он.
Я подошел к сейфу, вытащил с полок оставшиеся папки и методично просмотрел их. Некоторые из имен мало что значили для меня. Но фамилии Браун, Энжерс, Посадор…
Я сосчитал их. Тридцать. Не хватало двух.
— Кто были королями в вашей безумной игре? — спросил я.
— Мы сами, — ответил он.
— Вполне естественно. Единственная фигура, которую нельзя брать! Генерал, руководящий резней из бомбоубежища!
Он слегка поморщился. Я продолжал рыться в папках.
— Сеньор Хаклют, — сказал он после паузы, — что вы намерены предпринять? Видите, я отдал себя в ваши руки. Я не доверился никому другому, кроме разве моего исповедника, а он обязан хранить тайну.
— Не пытайтесь успокоить свою совесть таким образом! — оборвал я его. — Вы можете позвать слуг и вышвырнуть меня вон. Вы можете просто выдворить меня сегодня же из страны. Вы в состоянии заткнуть рот Гарсиа, Диасу и даже своей жене. Вы могли бы даже не утруждать себя моей отправкой. Просто пристрелили бы. Никто не знает, где я, кроме нанятого шофера и Марии Посадор.
Вадос съежился еще больше.
— За кого вы меня принимаете? Вы что же, считаете, что я из тех, кто делает королей? Или, может быть, вы ждете, что я выбегу на улицу и начну кричать обо всем, чтобы люди вышвырнули вас отсюда? Кто мне может поверить, если даже я покажу им эти папки? Да, вы ловко все придумали; единственный человек, который способен был бы мне поверить, — больной бедняга Колдуэлл.
Случилось так, что именно папку Колдуэлла я держал в руках. Я почти швырнул ее в Вадоса.
— Да, двадцать лет все происходило так, как вы хотели. Немногие правители могут похвастать этим. Вам пора теперь снова взглянуть фактам в лицо, забыв о ваших правилах игры, иначе рано или поздно вас расстреляют. Управление государством — ваше дело, не мое! Успокойте хотя бы людей — дайте пенсию вдове Толстяка Брауна, вы ведь прекрасно знаете, что он невиновен. Зачем я говорю вам все это?
Я машинально открыл папку Колдуэлла. Внутри была вложена записка:
«30. Пабло говорит, что лучший ход с5.»
— Значит, и здесь вы обманывали, — тихо сказал я. — Даже когда вы поклялись, что будете следовать правилам, вы обманывали. Вы спросили Пабло Гарсиа, какой следующий ход. Из того, что я хотел бы сделать с вами, нет ничего, что так или иначе не ожидает вас и без меня, — спокойно произнес я. — Единственное мое желание — поскорее убраться отсюда.
Я почувствовал, как во мне растет отвращение, и это придало силу моим последним словам. Вадос в растерянности встал.
— Я… я пошлю за вашим водителем, — начал он, но я прервал его:
— Я хочу уехать не только из вашего дворца, но и из страны. Сегодня же!
В соседней комнате приглушенно зазвонил телефон. Вадос полуобернулся и вздохнул.
— Хорошо, сеньор Хаклют. Меня не огорчит ваш отъезд. Может быть, тогда я смогу заставить себя стать таким, каким я хочу видеть себя снова. Сейчас я лишь тень того человека, каким себе казался…
— Сеньор президент! — раздался резкий крик.
Дверь комнаты распахнулась, и вошел дворецкий.
— Сеньоры, простите меня, но только что позвонили и сказали, что в городе идут бои. Генерал Молинас отдал приказ о мобилизации резервов, толпа атаковала станцию монорельсовой дороги. Станция горит!
Я посмотрел на Вадоса. Слова были излишни.
Он сидел с каменным лицом. Затем он выпрямился, расправил плечи. Постепенно к нему возвращалась прежняя решительность.
— Хорошо, — произнес он наконец. — Вызовите водителя. Пусть Хаим возьмет из сейфа двадцать тысяч доларо и отдаст их сеньору Хаклюту; если наличных не хватит, пусть покроет разницу чеком. Потом он должен заехать в «Отель–дель–Принсип», взять вещи сеньора и отвезти их в аэропорт. Обеспечьте военный самолет, который доставит сеньора Хаклюта, куда он пожелает.