...И грянул гром
Шрифт:
— Да какая в принципе разница, — отмахнулся Вассал, — Свердловск или Екатеринбург? Главное — зачем вам это нужно, если половина химической промышленности Сибири сконцентрирована в Краснохолмской губернии!
— Бизнес… — Голованов пожал плечами. — И я лично, и мои компаньоны хотели бы инвестировать такое дело, которое уже через год принесло бы определенные дивиденды. А что касается всяких разных прожектов на пятилетку и более, как это было при советской власти, то мы в это дело не верим.
— Так вот я и говорю, — мгновенно подхватил Вассал, — зачем вам в несчастный Свердловск лететь, где уже все давным-давно прихвачено, если все то же самое, причем гораздо более надежное, вы можете иметь в Краснохолмске? Кстати, то же вы услышите и в областной администрации.
— Слова, — скептически ухмыльнулся Голованов. — Всего лишь слова!
— Почему же так сразу? — вспыхнул Вассал, видимо пожелавший отхватить и свой кусок навара от более чем перспективной связки Николая Похмелкина с немецким предпринимателем. — Я вас знакомлю с очень крупным предпринимателем, сыном вице-губернатора, в руках которого сосредоточена вся кожевенная и обувная промышленность края, и вы уже сами будете смотреть, слова это или все-таки деловое предложение.
Подобное, к тому же столь неожиданное, предложение должно было произвести на «немца» серьезное впечатление, и в номере повисла мхатовская пауза.
— Что, не верите, что у нас могут быть столь влиятельные друзья? — как бы обиделся Вассал. — Кстати, вы, видимо, не знаете, но эта гостиница также принадлежит моему другу и на сегодняшний день является лучшей в городе.
Он замолчал было, однако тут же вскинулся снова:
— И остановиться в этих номерах может далеко не каждый. Вам прямо из Москвы номер бронировали?
— Да, помощник господина Вольского.
— Ну вот, — развел руками Вассал, — как говорится, этот факт комментариев не требует.
Голованов молчал, видимо оценивая предложение своего молодого друга. Молчал и Агеев, вопросительно уставившийся на своего хозяина. Наконец Голованов поднял голову и негромко произнес:
— Откровенно сказать, предложение заманчивое, если все это действительно так. К тому же можно будет обойтись без вашей бюрократической волокиты, если работать напрямую, а это тоже немаловажный факт…
— Так и я о том же говорю, — подсуетился Вассал. — И если вы с очень влиятельным господином Похмелкиным…
Войдя в раж, он уже называл Ника «господином Похмелкиным», однако вынужден был тормознуться, остановленный вопросом «телохранителя»:
— Извини, Василий, но я в Германию не уезжал, всю жизнь проработал в России и знаю, что, будь хозяином этой гостиницы такой человек, как ты говоришь, нам бы по утрам руки не выламывали и стволом автомата в спину не тыкали. Так что извини. Это я к вопросу о влиянии.
Вассал развел руками:
— Веришь, не знаю, что и думать по этому поводу. Гниль какая-то. Пытался дозвониться Николаю, мобила не отвечает. Позвонил в его офис, сказали, что он до вечера будет занят, и просили перезвонить не раньше семи.
— Вечера?
— Естественно.
Агеев посмотрел на часы — у них еще оставалось время, чтобы допить коньяк и уже вдвоем обсудить столь скоропалительное предложение Вассала.
А Дима Чудецкий продолжал сосать великолепный армянский коньяк, словно хотел спрятаться в коньячную оболочку и забыть все то страшное, что привело его в эту гостиницу, в этот город.
Когда гости наконец-то ушли к себе, Голованов включил телевизор и повернулся к Агееву:
— Ну и что ты думаешь относительно нашего разговора?
— Кажется, клюнул.
— Вот и я о том же. И если «влиятельный» господин Похмелкин действительно замышляет промышленное производство экстези, то на это дело клюнет и он. И первое, о чем он заговорит, о том, сможет ли мой концерн поставлять ему те компоненты, которые необходимы для производства колес и с которыми сейчас большой напряг в России?
— Но ведь это же слишком открыто, — засомневался Агеев.
— Не скажи. Скажем, тот же уксусный ангидрид нужен как для производства колес, так и для кожевенной промышленности.
В начале восьмого раздался телефонный звонок — и, когда Агеев снял трубку, послышался бодрый голос Вассала:
— Филипп? Слушай сюда! Хозяин дома?
— А где же ему еще быть, ежели я здесь? — пробурчал Агеев, смирившийся ради праведного дела с «Филиппом».
— Могли бы сейчас зайти к нам?
— А что? Что-нибудь серьезное намечается?
— По пустякам не стал бы тревожить.
— Тоже верно, — согласился с ним Агеев. — Сейчас будем.
Когда они вошли в номер напротив, то были приятно удивлены сервированным столиком, посреди которого стояло две бутылки все того же коньяка армянского разлива. В кресле с прежним угнетенным видом сидел Чудецкий, а напротив с мобильником в руке стоял явно довольный Вассал.
— Прошу к столу, — пригласил он.
— Зачем, господа? — попробовал было отказаться «немец российского разлива», однако Вассал уже совал ему в руку свой мобильник.
— Об этом потом, а сейчас… — и он показал глазами на мобильник, — Николай Валерьянович хотел бы с вами переговорить.
Что и говорить, этот жучила умел обтяпывать свои делишки. Быстро, ловко и без особой натуги.
— Николай Валерьянович — это…
— Да. Господин Похмелкин. Пожалуйте. Плиз, — зачем-то добавил Вассал по-английски.
В трубке послышался довольный хрюк и уже следом за ним приятный баритон:
— Не обращайте на Василия внимания, господин Голованофф. Он настолько рад знакомству с вами, что готов изъясняться даже по-китайски. Простим ему.