...Либо с мечтой о смерти
Шрифт:
— Помнится, вы говорили: «приматы».
— «Приматы» — переходный этап, своего рода стажеры. Думаю, вам понятно их отличие от прочих макак. А следующая и последняя категория?
— Не знаю, но попробую догадаться. — Джекоб раззадорил меня намеками на мой интеллект и сообразительность, и не хотелось упасть в грязь лицом. Совсем по-мальчишечьи. — Коллеги, должно быть? Те, кто переходят из пациентов в штат исследователей, благодаря активному сотрудничеству и генерации идей.
Джекоб заулыбался довольно.
— Здесь их называют «дваждырожденные».
— Как в буддизме? Забавно.
— Любой передумавший умирать словно рождается заново. Плюс акцент на насыщенную жизнь мозга, бытие в новом качестве. Вы,
— А вы, как я понимаю, уже пополнили собой когорту бескорыстных пытливых умов?
— О да. — Он прямо-таки лоснился от удовольствия. — И это знаменательное событие случилось вчера. Роу рекомендовал мои мозги Майеру, и тот, побывав на «мозговом штурме», не стал возражать. Хотя последнее словно, конечно, осталось за Пчеломаткой. Можете меня поздравить! Теперь я не тоскливый суицидник, а исследователь.
— Поздравляю, — буркнул я без особого воодушевления. — Значит, покидать опостылевший мир передумали?
— Ничего это не значит. Я ведь вам объяснял, когда совершу этот акт. Когда мозги забарахлят и работать им станет неинтересно. Будете стараться, Норди, и у меня появится повод вас поздравить.
— Благодарю покорно! Меня устраивает роль активного и сообразительного «примата» и в награду безболезненная кончина через месяц-полтора.
— Воля ваша. Кстати, если вернуться к теме беременных, в одной из этих очаровательных фемин зреет и мой ребенок. Не в той милашке на сносях, что мы вспугнули, нет — моей кровиночке всего пара недель.
— Мне кажется, заводить детей в подобных условиях, обрекая их изначально, с момента зачатия на роль «мушек», преступно и низко.
— Заводить детей преступно и низко в любой точнее нашей недоброй планеты, — парировал он. — Обрекая безвинные души на перманентный ад. Здесь же это низко в наименьшей степени. Начав с «мушек», рожденные на Гиперборее детишки станут учеными.
— Или пациентами.
— Или пациентами, — согласился он. — Тоже не самая плохая судьба. Но, по сути, тупик — что там, что там. «Господа! Если к правде святой мир дорогу найти не сумеет, честь безумцу, который навеет человечеству сон золотой». Верные слова! — он вздохнул. — Только почему безумец? Навевали сны человечеству умнейшие его сыны. И благороднейшие. Разве не умен был Христос? А Будда? Ум и сострадание — вот что движет основателями мировых религий, творцами золотых снов.
— Как-то вы резко поменяли тему. От «инкубаторских» детишек к великим Учителям.
— Со мной такое бывает. Дух веет, где хочет.
— Тогда еще скажите: «Религия — опиум для народа». Кажется, эту цитату любили твердить вожди вашей несчастной страны, — хмыкнул я, не соглашаясь.
— Наши вожди ее перевирали. Полностью высказывание Маркса звучит так: «Опиум народа, душа бездушного мира». Красиво сказано, как бы ни относиться к теоретику коммунизма. А главное, верно.
— Если вам хочется считать лгунами Будду, Заратустру и Христа, ваше право. Я же лучшего мнения о божьих посланцах.
— Потому что вы еще не настрадались как следует, — буркнул русский.
— Я?! — Меня захлестнуло возмущением. Правда, тут же сообразил, что спорить и сравнивать, чьи раны глубже, чьи язвы болезненней, нелепо и смешно до колик.
— Или потому что глупы, — подбил итог безжалостный Джекоб. — Ладно, не обижайтесь. Приятно было побеседовать! — Он поднялся и потянул за рукав куртки. Пришлось тоже встать. — Хорошо здесь, на солнышке, среди пташек и лилий, но через десять минут у меня важный трип. Вы уж простите.
— Понимаю. Догадываюсь, что и наша беседа, судя по теме, тоже была не праздной болтовней, но профессиональной обязанностью. И именно эта полянка была выбрана не случайно.
— Ваша проницательность уже не удивляет: привык! — хохотнул он, очищая брюки от травинок. — Да, прогуливаясь с вами сегодня, я не только отдыхал, но и работал, выполняя порученное непосредственным начальством: дать вам необходимую информацию для выбора. У вас широкий выбор, Норди! Всякий бы здесь позавидовал. Вы можете отказаться от идеи добровольной смерти и перейти в штат исследователей. Это раз. Конечно, нужно будет согласие Мары, но для вас, и именно сейчас, это не доставит большого труда. Точнее, некий труд потребуется, но труд приятный, я бы сказал, сладостный. — Он подмигнул глумливо. — Можете, оставаясь «приматом», принять участие в проекте «целенаправленной реинкарнации». Причем, в двух качествах. Во-первых, как отец будущего ребенка. Уверяю вас, вам будет предоставлен выбор из нескольких женщин, и это никоим образом не будет выглядеть, как случка породистых собак. Больше того! — можно продолжать интимные отношения и после зачатия, это не только не возбраняется, но даже поощряется. Мне правда, хватило трех свиданий после зачатия, хотя будущая мамочка прехорошенькая, но я — особ статья: мне мало тела, хочется еще и мозга. Хочется поговорить — и до, и после, и даже в процессе.
— Вы будете смеяться, Джекоб, но я тоже. В противном случае мог бы удовольствоваться куклой из секс-шопа.
— Вы тоже? — казалось, мое признание его удивило. — Что ж, значит, вы меня понимаете. Параллельно с осеменением, если можно так выразиться, проделал немалую исследовательскую работу относительно сравнения двух видов энергий: сексуальной и творческой. На собственном опыте. Весьма результативно! — Джекоб забыл, что спешит на важный трип, увлекшись новой темой и слегка покачиваясь от интеллектуального возбуждения. — Бывали дни здесь, когда буйным цветом цвели обе, но чаще одна, творческая. В один из таких дней и поддался на уговоры стать экспериментальным отцом, — а вы, верно, решили, что к этому меня подтолкнуло буйство энергии первого рода, напор либидо? Нетушки! Вы никогда, Норди, не проводили сравнительного анализа? У них много общего: и той и другой наделены все, но в разной степени (за исключением полных бездарей и бедняг асексуалов), и та и другая направлены на созидание, поток и напор обеих меняется во времени в зависимости от самых разных причин. Но одна при этом имеет дело с плотным миром и универсальна, другая же — с тонким и бесконечно разнообразна. Очень важный момент: эти энергии параллельны, не связаны друг с другом. Дедушка Фрейд со своей сублимацией ошибся, как и во многом другом. Не догадался подумать на примере реальных гениев, сравнить супер-сексуального Пушкина с беднягой Гоголем, полового гиганта Толстого с девственником Андерсеном, и так далее. Знавал я в своей жизни и креативных асексуалов, и не менее креативных бабников…
Заметив, наконец, что тема не находит во мне горячего отклика (видимо, по складу натуры я ближе к Андерсену, чем к Толстому), русский вернулся к деловому разговору:
— Я немного увлекся, но, надеюсь, вы поняли главное: эти эксперименты крайне интересны, со многих сторон. Вы можете также стать тем, кто реинкарнируется. Опять-таки, учитываются пожелания относительно будущих родителей. Вы можете стать моим сыном, Норди, — ха-ха! (Впрочем, если я для вас не вышел личиком или коэффициентом ай-кю, нисколько не обижусь.) Думайте, решайте!
— А как же свобода? Ваш излюбленный пунктик.
— А что не так с моей свободой? Я делаю то, что мне нравится. Исключительно добровольно. И убеждать вас в данную минуту, Норди, не валять дурака мне тоже нравится. Поскольку вы мне симпатичны, даже несмотря на некоторую ммм… ментальную заторможенность. Так что моя свобода в порядке.
— Просто вы делаете хорошую мину при плохой игре. Уверен, работать «осеменителем» вас вынудили. Что бы вы тут не пели.
— Хорошо, пусть будет так: я свободен и несвободен в одно и то же время.