«...Расстрелять!»
Шрифт:
Старпом, храня ощущение крысиного хвоста, вытащил глаза из амбразур и как болт проглотил. Обретя заново речь, он добрался на окосевших ногах до «каштана» и завопил в него:
— Ме-ди-ка-сю-да! Этого хмыря болотного! Лейтенанта Жупикова! Где эта помятая падла?! Я его приведу в соответствие с фамилией! Что «кто это»? Это старпом, куриные яйца, старпом! Кто там потеет в «каштан»?! Кирпич вам на всю рожу! Выплюньте всё изо рта и слушайте сюда! Жупикова, пулей чтоб был, теряя кал на асфальт! Я ему пенсне-то вошью!…
Корабельные
— Лейтенанту Жупикову, — передали по кораблю, — прибыть во второй отсек к старпому.
Лейтенант Жуликов двадцать минут метался между амбулаторией и отсечными аптечками. На амбулатории висел амбарный замок, у лейтенанта не было ключа (химик-санитар, старый козёл, закрыл и ушёл в госпиталь за анализами). Лейтенанту нужен был йод, а в отсечных аптечках ни черта нет (раскурочили, сволочи). На его испуганное: «Что там случилось?», ему передали, что старпома укусила крыса за палец и теперь он мечтает увидеть медика живьём, чтобы взвесить его сырым.
Наконец ему нашли йод, и он помчался во второй отсек, а по отсекам уже разнеслось:
— Старпома крысы сожрали почти полностью.
— Иди ты…
— Он стоит, а она на него шась — и палец отхватила, а он её журналом хрясь! и насмерть.
— Старпом крысу?
— Нет, крыса старпома. Слушаешь не тем местом.
— Иди ты…
— Точно…
Лейтенант прилетел как ошпаренный, издали осматривая пальцы старпома. От волнения он никак не мог их сосчитать: то ли девять, то ли десять.
— Подойдите сюда! — сказал старпом грозно, но всё же со временем сильно поостыв. — Куда вас поцеловать? Покажите, куда вас поцеловать, цветок в проруби? Сколько вас можно ждать? Где вы всё время ходите с лунным видом, яйца жуёте? Когда этот бардак прекратится? Да вы посмотрите на себя! У вас уже рожа на блюдце не помещается! Глаз не видно! Вы знаете, что у вас крысы пешком по старпому ходят? Они же у меня скоро выгрызут что-нибудь — между прочим, между ног! Пока я ЖБП писать буду в тапочках! Только не юродствуйте здесь! Не надо этих телодвижений! Значит так, чтоб завтра на корабле не было ни одной крысы, хоть стреляйте их, хоть целуйте каждую! Как хотите! Не знаю! Всё! Идите!
И тут старпом заметил йод, и лицо его подобрело.
— Вот Жу-упиков, — сказал он, старательно вытягивая «у», — молодец! Где ж ты йод-то достал? На корабле же ни в одной аптечке йода нет. Вот, кстати, почему все аптечки разукомплектованы? Выдра вы заморская, а? Я, что ли, за этим дерьмом следить должен? Вот вы мне завтра попадётесь вместе с крысами! Я вам очко-то проверну! Оно у вас станет размером с чашку петри и будет непрерывно чесаться, как у пьяного гамадрила с верховьев Нила!
Слышали, наверное, выражение: «Вот выйдешь, бывало, раззявишь хлебало, а мухи летять и летять»? Именно такое выражение сошло с лица бедного лейтенанта после общения со старпомом.
Но должен вам поведать, что на следующий день на корабле не было ни одной крысы. Я уж не знаю, как Жу-упикову это удалось? Целовал он их, что ли, каждую?
Парад
Праздничный парад. Офицерскую «коробку» — восемь на шестнадцать — привезли на площадь заранее. Начинается отстой. Морозно. Холод залезает в рукава, в брюки и кусается за офицерские ляжки.
Шинель — тропическая форма одежды. От тропиков до полюса офицер флота российского носит шинель. Различаемся только нижним бельём. Б-р-р! Холодрыга. Не очень-то и постоишь. Чёрт побери!
По случаю холода строй гудит. К строю подходит старший офицерской «коробки» капитан первого ранга в «шапке с ручкой».
Вопрос: «Зачем капитанам первого ранга «шапка с ручкой»?
Ответ: «Чтоб бакланы не гадили на рожу!» — «А у кого нет шапки?» — «Пускай гадят».
— Прекратить болтовню в строю!
Из строя:
— Не кисло! А чего потом-то?
— А он и сам не знает.
— Прекратить разговоры!
Гул слабеет и переносится в середину строя.
— Рав-няй-сь!… Сми-р-но-о!… Воль-но!…
«Старший», потоптавшись, отходит. Холод и бесцельное ожидание надоели и ему. У нас всегда так: выгонят «народ» заранее, и — полдня стоишь.
Середина начинает гудеть — как улей, потерявший матку. Слышны только те фразы, что громче общего фона.
— А если в строю не болтать непрерывно, то чем же в строю непрерывно заниматься?
— Непрерывно равняться.
— Чего стоим-то?
— Ефрейторский зазор.
— А то б походили б, поорали б что-нибудь… героическое…
— Ну и глупый же я…
— Чего ж так поздно?
— Ну не-ет, войну мы выиграем… мы её начнем… заранее…
— Чтобы встретить ядерный взрыв в строю и при всеоружии, надо сделать что?
— Что?
— Надо всех построить и не распускать строя…
— Ну и праздник! Хуже субботы!
— У военных не бывает праздников. У них есть только мероприятия по подготовке к празднованию и план устранения замечаний…
— Вадик, а Вадик, я никак не пойму, чем мне нравится твоя кургузая шинель? Ты что, в ней купаешься, что ли? Или бетон месишь?
— Я в ней плавал по заливу…
— Ботиночки-то на тонкой подошве…
— Это не ботиночки, а слёзы скорохода…
— А завтра ещё и строевая прогулка…
— Кто сказал?
— Не «кто сказал», а по плану…
— Это в выходной-то! Ну, собаки…
— Интересно, кто её придумал?
— Тот, кто её придумал, давно умер и не успел сообщить, для чего же он это сделал.
— Прогулка нужна для устрашения…
— Ага, гражданского населения. «Пиджаки» совсем охамели…
— Прогулка нужна для укрепления боеготовности.