...ское царство

Амутных Виталий

Я лежал неподвижно. Ждал. Легкий стрекот бумажных крыльев коснулся моего слуха, и прямо перед моим лицом на темно-зеленый зубчатый лист бухнулось тяжелое насекомое. Крупный бурый кузнечик с многими почти черными пятнышками на сложенных крыльях, он находился так близко от моих глаз, что я мог отчетливо разглядеть и колючие желтые голени его сильных лап, и короткие членистые усики, и густую щетину на нижней части груди, даже мощные верхние челюсти синего цвета. И челюсти эти, лишь только насекомое возникло передо мной, пришли в энергическое движение, впившись в зеленую пластинку листа, заходили ходуном. То была саранча в мрачном наряде стадной своей фазы. Но, если это особь обширной группы, — значит, какая-то случайность отделила ее от стада, и где-то совсем рядом «казнь египетская» уже опустошает поля. Я дунул на нее, —

насекомое резко скакнуло в сторону и, застрекотав крыльями, унеслось прочь. А я тут же подумал, что солнце не такое уж жаркое, во всяком случае, вполне терпимое, и нужно ждать, и нужно дождаться.

Время шло…

И вот на безжизненной белой дороге (и то, кому бы пришло в голову в такую пору кататься без крайней нужды), на выбеленной солнцем дороге, пролегавшей между черным полем и желтеющей ржаной нивой, терявшейся в жидком стекле змеистого марева, далеко-далеко появился подвижный столбик пыли, не смотря на царящий вокруг штиль. В нашу сторону двигалась машина, а чуть позже можно было понять, что и не одна. Конечно, это мог быть кто угодно, но сердце, точно бегун, сорвавшийся со старта, заколотилось бешено и понеслось в будущее закусив удила.

Уже через несколько минут стало возможным различить, что по проселку движутся три автомобиля. Впереди шел огромный сине-зеленый «Land Rover Discovery» с пятидверным кузовом, за ним следовал серебристый «Rolls-Royse», явно неуютно чувствовавший себя на этой дороге, и в арьергарде — черный угловатый «внедорожник» «Mercedes Benz G-320», так называемый «офицер в спецовке». Машины двигались точно в связке, не меняя порядка и даже сохраняя расстояние между собой. И кто-то невидимый насмешливый шептал мне: «Ой-йой-йой, что ж ты так разволновался! Вон и ручонки как дрожат. Да вовсе это не Роза Цинцинат. Да мало ли кто. Вон, за гранитными стенами того забора, поднимается почти законченный замок с пошлыми псевдоготическими башенками, может это его хозяин везет для ознакомления с новым фронтом работ свою секретаршу. Может, какой другой микронаполеон прибыл осматривать очередной клочок покоренной земли». «А не пошел бы ты…» — отвечал я ему, по-прежнему напряженно вглядываясь в даль.

Меж тем, серый «Rolls-Royse», сопровождаемый малым своим эскортом, все приближался. Теперь дорога должна была провести машины над самым уклоном противоположной стороны балки. Сердце билось так мощно, что казалось, оно одно уже заполнило все мое тело. И вот тройка машин, взрывая сокрушительными протекторами сухую землю, оказалась буквально напротив меня, нас разделяла балка, всего какая-то сотня метров, я смог бы даже различить лица, не будь окна автомобилей густо зачернены. Вздрагивающая моя рука вцепилась в рукоятку «АПСа»… Вот же они, рядом… Но время еще не наступило.

Метров двести автомобили двигались над балкой, а затем дорога развернула их в сторону перерытого поля, провела по бетонной полосе и наконец доставила к тому самому участку, на территории которого из дощатого сарая торчал лимоновый капот спортивного авто. У одного из временных рабочих бараков, сооруженных на участке, появилась маленькая фигурка Гарифа, одетого в тельняшку без рукавов и светлые джинсы («Вот так перемены погоды! — подумал я. — Ведь позавчера на вокзале он был в плаще».), затем к нему присоединились еще двое, вероятно, кто-то из охранителей кирпичей, цемента и навалов щебня. Из джипов бодро повысыпали крепкие (это можно было разглядеть даже издали) хлопцы в белых рубашках, беззастенчиво перечеркнутых портупеями, и черных брюках, на некоторых были даже галстуки. Один из холопов подскочил к серебристому «Rolls-Royse(y)», распахнул дверь, подал руку кому-то, находящемуся в салоне. Едва ли не пару минут понадобилось ему для того, чтобы вытащить этого кого-то из машины.

Появление Розы в бледно-лиловом шелковом брючном костюмчике и широкополой панаме цвета моркови было подобно цирковому фокусу, — она сама казалась размером едва ли не с машину, из которой только что была извлечена, непостижимо, как ей удавалось там помещаться. К Розе подошел Гариф, та по-хозяйски огладила его оголенное плечо, и они о чем-то заговорили, а вся стража расползлась по участку, направляемая энергичными жестами небольшого лысого мужичка, который, как видно, и являлся начальником охраны. Всего же аргусов в белых рубашках я насчитал тринадцать человек, но вот из сине-зеленого «Land Rover(a)» вылез еще один, водитель, и их стало четырнадцать. Безусловно, это был какой-то сокращенный комплект, ведь, если бы выезд на пленэр готовился, здесь бы за две недели прочесали всю местность, поставили оцепление, и сторожевых было бы задействовано не менее сотни, с пулеметами, с вертолетами, а, пожелай того Роза, — и с танками. Но в том-то и дело, что госпожа, как пить дать, не доверила службе охраны свои планы и, совершая один из обычных выездов по каким-нибудь гнусным своим делам, нежданно-негаданно отдала распоряжение поворотить туда-то и туда-то; и как бы там не представлялось лысому, что задница его сидит на угольях, всерьез противиться велению своей хозяйки он, разумеется, не посмел.

Огромный бледно-лиловый шар с красной шапочкой сверху в сопровождении Гарифа, покачиваясь, проследовал в тот самый деревянный барак, из которого Гариф несколько минут назад появился. Если до этого минуты ожидания были тягостны, то теперь они сделались мучительными. Кругом вновь воцарилось отупляющее безжизненное оцепенение, Розина охрана попряталась где-то по щелям, нигде не было видно ни одной живой души, даже жаворонок куда-то пропал, даже напевы полевых козявок сделались редкими краткими и какими-то усталыми. И хотя совсем рядом находился друг, я почувствовал себя одиноким и заброшенным, так, словно мои моления никогда и не могут быть услышаны создателем моего «я», будто приспевшие обстоятельства — это уже навсегда… Но что сетовать, ведь Гариф ничего определенно и не обещал.

Дверь серого деревянного барака отворилась, появился Гариф с большой спортивной сумкой на плече. Он подал руку следовавшей за ним косолапой Розе, чтобы та смогла сползти по невысоким сходням. Солнце, видимо, остановило свой ход. Оно висело на том же месте, а мне казалось, что до этого момента уже успело пройти несколько часов. Отовсюду стали вылезать белорубашечники-чернобрючники, к Розе подбежал лысый, и та принялась ему что-то объяснять. Ответные жесты лысого были энергичны и совершенно недвусмысленны: он что-то отрицал, вернее, с чем-то не соглашался. Роза выбросила вперед руку и указала точнехонько в моем направлении (мне даже стало как-то не по себе), а затем степенно проковыляла к серебристому «Rolls-Royse(y)» мимо своего лысого начальника охраны, продолжавшего бойко жестикулировать ей вослед. С помощью Гарифа она не без труда вперлась в машину, за ней последовал и сам Гариф. Тем временем лысый начальник сделался еще энергичнее, до меня даже стали долетать невнятные звуки его команд, раздаваемых своим головорезам. И вот вся эта стая рассредоточилась по машинам, и те двинулись в обратном направлении. «Неужели предположения Гарифа не оправдаются, — гадал я, отирая пересохшие губы, — и они сейчас отправятся в город?» Эскорт прошел по бетонке, приблизился к балке и здесь повернул по проселку на восток, к березовой роще, скрылся за бугром.

Рокот моторов стихал, вот сделался едва уловимым, — машины уходили куда-то прочь, — и стих. Только далекая трель жаворонка и солнце. Все напрасно… Выждав еще какое-то время, я уже совсем вознамерился выбраться из своего убежища, как вдруг мне почудилось, будто гул машин помалу возвращается. Изо всех сил я напрягал слух… Так и есть, шум моторов становился все отчетливее, прошло еще немного времени, и самодовольный рев наполнил березовую рощу, справа от меня подступавшую к широкому устью балки. Еще чуть-чуть, и показались сами машины. Они шли по дну балки, по каменистому дну ручья, в том же порядке, разве что интервалы между ними стали пошире, пожалуй, для того, чтобы камешки из-под колес не долетали до лобового стекла позади идущих. Уф, что же там ощущал Гариф, прижатый к дверце автомобиля разгоряченной Розиной тушей!

Выбрасывая из-под колес сверкающие фонтаны брызг, два джипа и «Rolls-Royse», рыча, катили по дну балки. Сперва они остановились, метров сто пятьдесят не доезжая до нас. Машины постояли, не выключая двигателей, несколько минут (видимо, в эти минуты Роза принимала решение) и двинулись дальше. Вторая остановка пришлась (о, чудо!) прямо под нашим укреплением. «Неужели они сейчас двинутся дальше? Пусть здесь бросят якорь!» — молил я Провидение, навинчивая на автоматический пистолет глушитель. И Провидение откликнулось. Моторы напряженно урчали какое-то время, но вот затихли, и ученые церберы первыми стали выбираться из своих джипов.