01 Маленький Шнобель
Шрифт:
Некоторые из старших детсадовцев ему завидовали и иногда пытались уравновесить благорасположение к нему судьбы и Аграмены тумаками и небольшими засадами. Во время одного из таких инцидентов мы с Маленьким Шнобелем и познакомились.
Другим невероятно ценным взрослым в детском саду для меня стала медицинская сестра. Когда с кем-то из детей случались небольшие происшествия, требовавшие медицинского вмешательства, я всегда сопровождала пострадавшего в медкабинет. Я описывала симптомы, сообщала медсестре предысторию ушибов и царапин, а иногда предлагала для рассмотрения свой первичный диагноз. Это были мои наилучшие часы в детском саду, если не считать чтение и пение.
Медицинский кабинет был воплощением самого ценного, что можно найти в детском саду. Тишина и невысокая посещаемость. Идеальный порядок. Притягательный запах всесильной медицины. Белоснежная и крахмальная ткань на кушетке с геометрически безупречным отворотом, ровные корешки медицинских карт и справочников. Это было наслаждением для меня – визуала и педанта. Кроме того, на мои вопросы, касающиеся случившихся и воображаемых недомоганий, я всегда получала разумный ответ, а не отговорку, как это водится у некоторых недобросовестных специалистов и взрослых.
Я узнала о пользе холода и льда при ушибах. Я наблюдала перевязку раненого пальца. Я присутствовала при извлечении нескольких заноз. Я помогала чрезвычайно точно измерять реакцию Манту с помощью металлической линейки. Я научилась мыть руки не менее двадцати секунд и никогда никогда не смотреть на включенную ультрафиолетовую лампу.
Увидев мой искренний интерес к медицинской помощи, медсестра вручила мне книжку с картинками о строении людей. Это был прорыв в познании физиологии человека. Вдобавок мне разрешали читать толстый справочник, когда я ждала очереди на прививку или плановый медицинский осмотр. Я читала внимательно, иногда задавала уточняющие вопросы, потом аккуратно возвращала том на место. В вопросах познания и порядка на меня можно положиться до сих пор.
Глава 11. Психологическое тестирование
Время от времени в детском саду с нами работали психологи. Они давали нам несложные задания и задавали вопросы. Большим разнообразием их усилия не отличались, но в детстве мне нравились почти любые тесты. Они тренировали мой мозг и вносили моменты новизны в размеренную детсадовскую жизнь.
Часто психологи просили детей нарисовать семью. Это я любила. Я рисовала маму и себя. Мы с мамой держались за руки. Если мы с мамой куда-то идем, мы всегда держимся за руки или мама ловит меня за капюшон, когда я пытаюсь складывать кубик Рубика или читать книжку на ходу. Нам с мамой так удобно и хорошо.
Вокруг меня и мамы на моих рисунках обычно летали игрушки, друзья, книжки и big data (она был изображена символически в виде цифр, графиков и n-мерных матриц). Так я пыталась стимулировать когнитивный потенциал интервьюера и хотя бы в примитивном виде донести до него суть маминой работы и суть происходящего этом мире. Мы ведь живем в мире самых разных больших данных.
Мама рассказывала мне про свою работу, и я лучше всех в детском саду, включая воспитателей и нянечек, понимала, что такое данные и куда движется мир в цифровом плане. Мир, несомненно, двигался в прекрасное будущее, где тот, кто сумеет получить, сохранить, обработать, правильно интерпретировать данные, будет королем или могучим монстром в зависимости от воспитания, унаследованных генов и личных мотивов.
Свою будущую работу, по просьбе психологов, я тоже изображала на бумаге. Я рисовала несколько симпатичных округлых доменов с названиями наук. Это были области достаточно интересные, чтобы я ими занялась, когда вырасту.
Часть подписей на этой схеме я шифровала во имя порядка и приватности. Шифрование я начала применять в шесть лет. Оно было вызывающе несложным. Я использовала известный механизм и примитивный ключ. Забавно, что ни один из психологов не только не расшифровал записанное, но даже и не догадался, что видит перед собой простейший шифр, доступный ребенку.
Все-таки психологию сложно считать наукой. Это милый сервис, в который идут работать преимущественно женщины, которые не хотят или не могут стать врачами, учеными, парикмахерами и шахтерами. Маленький Шнобель не соглашался со мной и отстаивал право психологии считаться полноценной наукой.
Пока мы с ним рассуждали о пользе и научности психологии, мы придумали концепцию летучего отряда боевых психологов, которые легко перемещаются по свету и помогают людям, попавшим в беду, обрести душевное равновесие и пережить потери. Мы некоторое время играли в летучих психологов и попутно разработали протокол первой психологической помощи в чрезвычайных ситуациях. Протокол был не так уж плох. Маленький Шнобель показал его дедушке-философу, и наш план помощи был в целом одобрен. Дедушка рассказал нам, что срочная психологическая помощь существует и психологи всегда прибывают на место больших катастроф, чтобы помочь пострадавшим людям.
Психологи в нашем детском саду на боевых профессионалов похожи не были, и летучий отряд из них вряд ли бы получился. Уже первая беседа с психологом показала, что мое графическое представление нуждалось в пояснении. Психологи обычно упрощенно трактовали изображения моих интересов, как облака. Я не спорила.
Эти специалисты явно не были знакомы с методикой выгрузки информации для размышлений в виде ментальных карт, матриц взаимодействия и факт-карт. У меня не было уверенности, что они смогут воспринять этот материал на первом же собеседовании со мной, поэтому я соглашалась с их незрелыми заключениями, объясняла им содержание рисунков простыми словами и шла заниматься своими делами.
Не всем психологам я казалась нормальным ребенком. Одна дотошная психологиня заметила, что я часто читаю во время общих игр и иногда забираюсь в шкаф или под стол, чтобы спокойно обдумать прочитанное или недодуманное. Она сочла это поведение ненормальным и поставила мне неприятный диагноз, который возмутил воспитателей и встревожил мою маму.
Я этого не знала, но меня ожидало повторное контрольное тестирование. Никаких сложностей по этому поводу я не испытывала. Все переживания из-за угрозы нехорошей записи в медицинской карте достались моей маме. Но что она могла поделать. Гениальных людей часто не понимают.
Глава 12. Неприятные вопросы
Маленький Шнобель успешно проходил все психологические собеседования. Для психологов он рисовал усеченный состав своей семьи в виде себя (неизменно в красных носках), брата, папы, мамы и кота Вареника. Он говорил, что мог бы попытаться нарисовать всех родственников, но неясно, когда и на ком пора остановиться: на тех, кого ты видел сегодня, вчера, на прошлой неделе, на самых ближайших по родству или по духу на текущий момент. Бабушки, дедушки с их котами, собаками, дядями и тетями, их женами и мужьями – так целый день будешь рисовать. И тебя сочтут ненормальным.