04.1912
Шрифт:
Лиззи медленно моргнула.
— Твой папа так хорошо танцует… где он этому научился?
— А, — Джо махнул рукой, — тут много ума не надо. Кабаки, таверны, улицы… у него никогда не было других учителей, кроме девчонок, а девчонок он сменил много. Вот и полюбуйся теперь, как танцует — обзавидуешься!
Лиззи аккуратно глянула на Джо и тихо спросила:
— А ты, значит, вообще не умеешь танцевать?
Джо скроил задумчивую физиономию.
— Ну-у, — загадочно протянул он, — если только совсем немного и если хорошо попросят.
В сердце Лиззи разгорелся огонь, и склизкая холодная лапа медленно разжалась. Её лёд не отступал, он караулил Лиззи, угрожая наброситься в любое мгновение, но она знала, как противостоять этому. Тело её горело, призывая двигаться, и Лиззи ни в коем случае не стала бы противиться этому зову.
— Джо, — она настойчиво протянула руку, — а я прошу и очень хорошо!
Джо поднял на неё испытующий косой взгляд и приложил ладонь к губам. Лиззи склонилась ближе.
— А ты не испугаешься?
— Нет! — храбро пискнула Лиззи, хотя сердце её так и трепетало.
Джо пристально смотрел на неё.
— Но ты ведь не умеешь?
— Научусь!
Джо прищурился, и в его глазах скакнула искоркой хитринка.
— Ты уверена?
Лиззи молча схватила его за руки и подняла из-за стола. Она не замечала этого, но всё её тело трепетало от волнения. Спотыкаясь, Лиззи поволокла Джо сквозь толпу танцующих, к коробке, которая заметно подросла после появления мистера и миссис Дойл.
Танцы в семье Джеймс не приветствовались. Танцевать должны были богатые леди, а плясать — бестолковые простолюдинки. Дочери врача Джеймса были намного выше этих пустых забав. Мэри, как старшую и основную претендентку на счастливую, вполне традиционную, спокойную семейную жизнь, обучили нескольким скромным танцам, Лиззи же не умела совершенно ничего. Отец, как говорила их бедная ныне сумасшедшая матушка, слишком проникся современными идеями и загорелся желанием воспитать из Лиззи человека нового времени, поэтому до его смерти она зубрила науки, которые, как положено было считать, поддавались только мальчикам. Развитием женственности в Лиззи, увы, не озаботился никто в семье: миссис Джеймс пыталась переспорить мужа, но тот был до крайности упрям, а Мэри хватало своих девичьих проблем. В те годы она ещё не выучилась сухости и строгости и предпочитала общаться не с Лиззи, а с мисс Мэйд и беспечными юными подружками, у которых в прелестных головках не было иных мыслей, кроме как о браке и красивых платьях.
Лиззи не была неуклюжа, но сама мысль о том, что ей придётся танцевать, вызывала в ней ужас.
— Когда танцуют, — сказала Лиззи, сжимая руку Джо и внутренне напрягаясь, — кажется, что рук и ног у человека не по две, как полагается, а по четыре или вовсе по шесть. Я боюсь, что запутаюсь и упаду.
Джо ободряюще сверкнул глазами, и его пальцы крепче сжали её похолодевшую ладонь.
— Тогда отключи разум, — сказал он, — твоё тело само знает, что тебе нужно.
— Отключить? — с сомнением прокричала Лиззи. Гудение музыки становилось всё навязчивее и громче.
Джо молча кивнул и отступил на шаг в сторону. Теперь их руки едва соприкасались, и Лиззи не могла избавиться от страха, что Джо её сейчас бросит. Она неуверенно скользнула подушечками пальцев ниже, к его ладони, но тут он сжал кулак и подпрыгнул. Джо был выше, и Лиззи, чтобы её рука не выскользнула из его руки, пришлось прыгнуть следом. Её каблуки глухо загрохотали по дереву.
— Просто не волнуйся! — крикнул Джо. — Слушай музыку и считай!
— Слушать? — поразилась Лиззи.
Вблизи от музыкантов царил такой грохот, что она не могла сказать, какую мелодию играют. Любой звук, издаваемый стройным многообразием инструментов, был для неё как рокот землетрясения. Джо подмигнул ей и снова подпрыгнул, и Лиззи пришлось подскочить вслед за ним.
— Считай! — крикнул он. — Раз-два-три-четыре, раз-два-три-четыре!
Лиззи склонила голову. Глухие неразборчивые удары инструментов отзывались на слова Джо податливым эхом. Джо не останавливался: подпрыгивая, как заведённый, он потащил Лиззи кругом, и двигался он так легко, словно он родился в стихии танца. Лиззи неуклюже скакала за ним и никак не могла попасть в такт. Со всех сторон наваливались чужие горячие локти и бока, в уши врывался неразборчивый смех и весёлое повизгивание девушек, а среди густого сероватого тумана проблескивали, как огни маяка в ночи, задорные улыбки.
— Раз-два! — крикнул Джо. — Хоп! Когда я говорю «хоп», ты прыгаешь, понятно?
Лиззи растерянно потрясла головой. В лёгких у неё поселилась иссушающая жара.
— Д-да, — сказала она, — кажется, понимаю!
— Тогда давай! — Джо озорно подхватил её под другой локоть и ловко закружился на месте. — Раз-два — хоп!
Ноги Лиззи сами оторвались от пола, и она грузно и неуклюже ударилась каблуками о дерево. Джо весело подбодрил её:
— Да, вот так, всё ты правильно делаешь! Раз-два — хоп! Три-четыре — хоп!
Лиззи покорно подпрыгнула снова, и Джо разразился потоком похвал:
— Умница, Лиззи! Всё ты правильно делаешь! А теперь, когда я говорю «четыре-хоп», мы с тобой меняемся местами!
— Что ты говоришь?
В ушах у Лиззи гудело: то ли это кровь слишком громко колотилась в жилах, то ли тяжеловесное буханье музыки успело её утомить. Джо легко подскочил снова (Лиззи последовала его примеру) и как-то совершенно неожиданно очутился с другого бока от неё, словно бы перенёсся туда по воздуху. Джо надёжно сжал другой локоть Лиззи и проскрипел ей на ухо — громко и отчётливо:
— Просто подставляй другую руку и прыгай! Неужели ты этого не чувствуешь?
Пока Лиззи чувствовала лишь бурление крови в жилах. Кровь билась в суженных сосудах, как будто колола их острой иглой, и каждый новый толчок служил сигналом к тому, чтобы подскочить повыше, погромче крикнуть, увереннее поправить воротник и повыше поднять голову. Кругом них в таком же безумном водовороте кружились десятки других пар, и далеко не все здесь были цветущими юношами и полными сил девушками. Вдохновляющий пример мистера и миссис Дойл оказался заразительным: следом за ними танцевать вышло ещё несколько зрелых пар. Лиззи с удивлением заметила в толпе абсолютно седую, лысеющую макушку и даже ахнула.