04.1912
Шрифт:
— Решётки! — прокричал мистер Дойл. — Выход перекрыт!
— Господи! — исступленно воскликнула миссис Дойл и съёжилась, закрывая свёрток у груди. — Что же нам теперь делать?
— Давайте пробиваться! — провизжала Бетти. — Ведь нас же выпустят… нас же обязательно выпустят, правда?
Пробиться к решёткам было куда сложнее, чем Джо подумал сначала. Цепляясь друг за друга, Дойлы ломились вперёд, но бушующие волны людского месива упрямо отбрасывали их, и Дойлы едва сохраняли равновесие. Если бы они упали, всё было бы кончено: никто сейчас не смотрел под ноги. Джо напирал на горячие спины, стучал по ним кулаками и скрёб их ногтями, его отталкивали локтями и отбрасывали пинками. Где-то совсем рядом пронзительно выл младенец, и от этого крика Джо казалось, будто в уши ему затолкали вату. Он рвался вперёд, искал свободные промежутки — пусть бы совсем маленькие, — и боком пытался просочиться дальше. Ему совсем нечем было дышать; в горле пересохло, а чёлка прилипла ко лбу, влажному от пота. Кто-то едва было не своротил ему шею, стараясь пробраться к решёткам, а на ноги ему наступили — изо всех сил — уже столько раз, что он совсем не чувствовал отдавленных пальцев.
— Мама-а! — протяжно кричала совсем рядом с ним кудрявая черноволосая девчонка. — Мамочка-а!
— Пустите старуху! Пустите старуху! — требовал кто-то позади.
— Моя нога! Моя бедная нога!
Джо напирал на тела впереди, не глядя вверх — на лица. Он останавливал взгляд лишь на шее — а если быть точнее, на воротниках, и тела оставались для него лишь телами, безликими и раздражающими, потому что они не сторонились, они с трудом пускали его.
Когда Джо находил лазейку, он ввинчивался, как штопор, и расставлял пошире руки. Сначала тела противились, упирались, они старались прижаться друг к другу и изгнать Джо, но Джо не сдавался, хотя семья висела на нём, словно камни — на шее у утопленника — и, наконец, груды паникующего мяса мягко и безвольно скользили в стороны, как призраки, а Джо вырывался в новый ряд, где было так же жарко, тесно и душно, где его били по голове и по лицу, где одно ругательство перекрывало другое, вопили дети и кто-то надсадно кашлял, и всё начиналось сначала.
Джо даже не поверил, что добрался до прутьев. Он не увидел их, хотя именно к ним стремился, и он расхохотался, как безумец, когда врезался в них всем телом и бессильно повис на них, точно распотрошённый мешок. Кругом всё так же бушевали люди. Чьи-то пальцы хватались за замысловатые переплетения, потные лица прижимались к ним, и десятки голосов на разных языках, на разные лады тянули одно и то же:
— Помогите! Помогите!
— Выпустите нас!
— Пожалуйста, помогите!
— Кто-нибудь, пожалуйста!
— Выпустите нас!
Толпа взъярилась и как будто плюнула. Изрыгнула она Бетти, мистера Дойла и потрёпанную миссис Дойл, которая по-прежнему бережно прижимала свёрток к груди. Все они были красными, их волосы и одежда пребывали в беспорядке, они едва дышали.
— Господи… — прошептала миссис Дойл и приникла к решётке. — Пресвятая дева Мария, неужели ты оставишь нас в час нашей скорби!..
Рядом с ней на решётке висел, что-то неразборчиво бормоча, престарелый священник. Его глаза были подёрнуты туманом, а лицо стало ярко-красным, и на шее выступили набухшие канаты скрученных голубых вен.
— Господи, не оставь нас в этот час! — взвизгнула миссис Дойл и забарабанила по решётке. — Эй, там! Есть там кто-нибудь?! Эй! Эй! Помогите!
Бетти отчаянно вцепилась в замысловатые переплетения.
— Помогите! — безумно запищала она. Её жидкая чёлка как будто вросла в блестящий потный лоб. — Выпустите нас!
— Выпустите! Выпустите!
Джо с трудом держался за решётку. Толпа шумела, как прибой, и каждая новая волна врезалась в его спину так, что перехватывало дыхание. Джо прижался головой к ажурным переплетениям: они были такими горячими, что казалось, вот-вот вскипят.
— Выпустите! — ревел рядом мистер Дойл. Он был алым и потным, его рубашка покинула брюки, а несколько пуговиц с неё отлетели. Сейчас он был похож на дикаря, идущего в атаку.
Десятки рук с безумной мольбой высовывались сквозь переплетения. Женщины выли и бились лбами о крепкую ограду, мужчины ревели, словно яростные звери. Какой-то здоровяк в тесной рубашке сжимал прутья обеими волосатыми руками и так на них наседал, словно всерьёз хотел сломать, но прутья не поддавались.
— Мама! Мамочка, мне страшно!
— Помогите! Помогите, пожалуйста!
Джо изо всех сил налёг на ограждение — оно даже не дрогнуло. Краем глаза он снова увидел мать: та билась о решётку, как умирающая рыба — на пирсе, и её кулаки были залиты кровью. Бетти стонала и плакала, точно древнее привидение, замурованное в стенах замка с жуткой историей. На спину ей неудержимо наваливалась женщина с малышом лет пяти на руках; волосы женщины были растрёпаны, а глаза сверкали бессмысленным отчаянием. Джо с трудом цеплялся за решётку: силы утекали стремительно, как песок сквозь неплотно сомкнутые пальцы. Он едва мог дышать.
— Помогите… — сипел он.
В коридоре вдруг что-то задвигалось. Толпа воспрянула духом и возбуждённо загалдела. Снова множество рук высунулось за решётку, искажённые ужасом лица прильнули к ней, десятки голосов взмолились:
— Помогите же!
Бледный стюард в белом, как погребальный саван, спасательном нагруднике прошёл к решётке и неловко замер. В руках у него была связка ключей, на которую толпа смотрела с неистовым вожделением. Джо не мог отвести взора от этой связки, от ключей, по которым лениво скатывался ярко-жёлтый, как перележавшее масло, свет, и у него перехватывало дыхание — причём вовсе не оттого, что на спину ему наседали обезумевшие пассажиры. Кости его стонали под их весом; казалось, достаточно ещё одного лёгкого нажима, чтобы переломить позвоночник.
— Соблюдайте спокойствие! — тщетно кричал стюард. Его писклявый голос еле пробивался сквозь возмущённый рокот толпы.
К решётке медленно подошёл сначала тот, что держал в руках ключи, а затем из коридора вынырнули ещё двое. Они держали наизготовку небольшие деревянные стулья, словно бы собрались ими защищаться в случае опасности. Стюарды смотрели на буйствующую толпу как на стадо диких животных, заключённое за решёткой.
— Помогите! Помогите!
— Выпустите нас! — миссис Дойл отчаянно затрясла решётку и прижалась к ней лбом. На спину ей наваливалась краснолицая дама в трауре, вся обвешанная слезами, и за шею утягивала назад. — Пожалуйста…
Стюард с ключами в руках приблизился ещё на шаг и тут же отшатнулся, ускользая от жадных пальцев, которые силились схватить его.
— Тихо! — крикнул он и поднял руку со связкой повыше.
Толпа зачарованно примолкла. Шторм затих, но не угомонился: слабый ропот бродил в задних рядах, словно предупреждая, что недавнее сумасшествие может прогреметь с ещё большей силой, если стюард их обманет. Джо затаил дыхание, не отводя взгляда от крошечного кружка, на котором болталось его спасение. Он не мог не только моргнуть, но и вздохнуть — не мог совершить даже самое незначительное движение.