04.1912
Шрифт:
Джоанна хлюпнула носом и отцепилась от любимого.
— Удачи тебе, — шепнула она и отвернулась.
Лиззи закатила глаза. Если бы только одна Джоанна так преувеличенно трогательно прощалась со своим милым, Лиззи совсем не обратила бы на это внимания. С давних пор у Лиззи существовал незыблемый принцип: не интересоваться делами других, пока эти дела не касались непосредственно её персоны.
И в данный момент это её персоны касалось, поскольку гвалт и гомон пассажиров, прощающихся со своими друзьями и близкими, становился непереносимым. Лиззи с размаху заткнула уши, развернулась к оживлённой палубе спиной и мрачно стала сверлить взглядом соседний пароход. В сумерках, разгоняемых электрическим сиянием, сложно было рассмотреть что-либо детально. Тем не менее, когда пароход важно рассёк воду винтами, направляясь к палубе для второго класса, перед Лиззи блеснуло на борту тиснёное название: «Номадик».
«Наверняка снова «Уайт Стар Лайн», — подумала Лиззи и продолжила наблюдение. — «Олимпик», «Титаник», «Номадик» — есть у них что-нибудь, что не кончается на «ик»?»
Выгрузка пассажиров и посадка тех, чьё путешествие оканчивалось, продолжалась. Супруга врача стояла на палубе неподвижно и смотрела на громадную чёрную фигуру «Номадика», затаив дыхание. По сравнению с «Титаником» «Номадик» выглядел как младший брат, отчаянно старающийся во всём подражать старшему. Между двумя судами перекинули трап. Люди на нём походили на мелких жуков, которые переползают по веточке.
Ветер затих. Море совершенно успокоилось, и его воды потемнели — теперь они казались совершенно чёрными. Супруга врача вдруг отбежала от борта и устремилась к спутнику: тот, как ни в чём не бывало, стоял в центре палубы с журналом в руке и убеждённо рокотал:
— Все эти инсинуации — абсолютное и несомненное зло, дорогой коллега! Ещё с тысяча девятьсот шестого вы имели отличную возможность убедиться, в чём я не сомневаюсь ни на миг, что определённые питательные вещества действительно способны влиять на общее состояние организма! Ваше заявление…
— Эдвард, Эдвард! — закричала его жена, размахивая руками, чтобы привлечь к себе внимание. — Эдвард, прошу, хватит твоих споров. От них у меня болит голова! Пожалуйста, Эдвард, идём, пассажиров высаживают, Георг уже наверняка…
— Подожди, подожди, дорогая, — решительно остановил её врач и повернулся к своему оппоненту, — мне очень хотелось бы услышать все возможные возражения, чтобы привести свои убедительные контраргументы… а Георг тем временем поднимется на палубу, не утруждая себя и нас.
— Какой же ты становишься бессердечный, когда речь заходит об этих твоих витаминах! — то ли в шутку, то ли всерьёз буркнула его жена и заложила вираж, направляясь обратно к подругам.
Кучка женщин уже успела рассредоточиться по палубе. Некоторые метнулись к спуску в сторону кают, готовые встречать и снова провожать своих милых, другие же широко распахнутыми любопытствующими глазами следили за «Номадиком», которому ласково мигали огни «Титаника». Мисс Мэйд потеряла голову, стоило ей углядеть вдалеке потенциальный объект новой охоты — одного из множества капитанских помощников, по которому вздыхало немало пассажирок. Мисс Мэйд даже забыла о том самом серьёзном разговоре с Мэри, который Лиззи пыталась представить себе во всех красках. Её маленькая подопечная, её подруги и вообще всё на свете перестали существовать для энергичной старой девы Мэйд, когда она, невзирая на свою близорукость, рассмотрела в сумерках фигуру моряка и при помощи сверхъестественного женского чутья определила, что это — тот, кто ей нужен.
— О боже, о господи, это ведь мистер Боксхолл! — воскликнула она и прижала к сердцу шляпу. — Господи, неужели…
— Аккуратнее, милочка! — придержала её за локоть невеста журналиста. — Не думаю, что сейчас мистер Боксхолл расположен к беседе. Поглядите, кажется, они все сейчас заняты.
— Господи, у меня сердце стучит, как будто я влюблена впервые! — мисс Мэйд отбросила со лба волосы и звонко рассмеялась. Морщинки в углах её глаз вдруг стали намного менее заметными, и её кожа засияла — мисс Мэйд походила на наивную девушку, что в первый раз сталкивается со всеми трудностями, превратностями и изумительными поворотами жизненных путей.
«Тошнотворно», — мрачно прокомментировала про себя этот инцидент Лиззи и снова тупо стала смотреть в воду.
Пассажиров третьего класса, как сказали ей и дамам словоохотливые стюарды, тоже выгружали, причем вместе с почтой. Это заставляло сердце Лиззи биться быстрее. Никто не мог ответить ей на вопрос, не оказалось ли в числе высаженных и Джо, которого она сама в порыве злости грозилась сдать корабельной команде.
«Я не узнаю, если не проверю. Это просто! Он ползал по канату так, словно на нём родился, — подбодрила себя Лиззи, — а говорил, что это сложно, потому что он мальчик. Все мальчики любят прихвастнуть».
Лиззи с сомнением поглядела на канат. Времени у неё оставалось не так уж и много: судя по тому, как энергично стал пыхтеть трубами «Номадик», он собирался отчаливать. С другого бока к «Титанику» по-дружески привалился второй пароход, название которого Лиззи не удалось прочесть. Канат призывно болтался у неё прямо перед глазами, ветра не было, и вода была спокойна, как дыхание спящего младенца…
Мисс Мэйд восторженно бормотала, подталкивая локтем невесту журналиста, а супруга инженера весело хохотала, закрываясь шляпкой. Все трое были слишком увлечены своим, без сомнения, ценным в женских глазах разговором, так что Лиззи наверняка удалось бы перевалить за борт, не вызвав ни у кого подозрений, если бы супруга врача неожиданно не решила обратить на неё внимание.
— Мисс Джеймс! О господи, Симона, Элизабет за бортом!
Мисс Мэйд повернулась на этот крик быстрее, чем в голове мелькает мысль. Лиззи обвязала полы платья кругом талии, обеими руками покрепче взялась за канат и обвила его ногами. Туфли она оставила тут же — на палубе. Вряд ли их каблуки поспособствовали бы лазанью.
— Элизабет Джеймс! — гаркнула мисс Мэйд и метнулась к борту. — Немедленно назад!
Лиззи испуганно взглянула на девицу Мэйд. Та мчалась к Лиззи во весь опор, словно паникующая лошадь, и её глаза сверкали, как у ангела, несущего возмездие. Лиззи охнула и прижалась к веревке всем телом. Мозг ее пронзило страшное понимание: она висела на перекрученных волокнах, как мартышка, а под нею расстилалась вода — глубокая, бесконечно загадочная вода! И вода эта была холодна, как пальцы мёртвого.
— Элизабет! — мисс Мэйд сорвалась в визг, когда Лиззи вдруг отпустила канат — и соскользнула вниз.
Лиззи пришла в себя от грубого толчка. Следом её руки будто что-то обожгло: казалось, огненная змея обвилась вокруг её пальцев и локтей. Она отчаянно заморгала: перед глазами у неё неожиданно нарисовался туман, густой и непроглядный. Лиззи висела над морем, её ноги по-прежнему были скрещены, а обе руки отчаянно сжимали грубую верёвку выше головы. Все её мышцы, казалось, трепетали от напряжения. Лиззи засопела и прильнула к канату плотнее. Первый жар ужаса схлынул, теперь, напротив, душу её как будто бы затянуло неестественным холодом. Это было странное ощущение: Лиззи болталась в пустоте, обдуваемая ветром, и сверху плыли, смешиваясь, непонятные звуки: