04.1912
Шрифт:
— Она очень боится этого корабля, её кто-то сильно…
— Ха! — миссис Дойл по-мужски ударила кулаком по столу и отвернулась. — Передай Бетти, что она страдает глупыми страхами. Корабль непотопляем!
— Мама, но её кто-то…
— Джо, — теперь она обращалась к нему, не поворачивая головы, — ты серьёзно думаешь, что я встану и побегу утешать Бетти так, как я это делала, когда она была ребёнком? Её страхи беспочвенны, нам осталось плыть всего ничего!
— Мама…
Но миссис Дойл раздражённо отмахнулась от него и проворчала:
— Достаточно с меня глупостей на сегодня!
Джо, совсем потерянный, отступил от стола. Дамы ещё немного поглядели на него: кто осуждающе, кто — с сочувствием, — а потом миссис Дойл начала рассказывать какую-то историю из своего девичества, и обитатели столика позабыли о Джо, как будто он и не приближался к ним.
Джо с большими трудами развернул своё тело от столика матери к центру зала. Чутьё подсказывало ему, что отца стоит искать там, и действительно, мистер Дойл, когда Джо на него наткнулся, уверенно отплясывал перед ахающими женщинами. Надежды Джо на то, что лысина остудит или хоть немного сдержит пыл мистера Дойла, не оправдались: мистер Дойл, как оказалось, с обаятельным нахальством кружил в безумном танце кудрявую рыжую девицу.
— Всё понятно, — пробормотал Джо, — этот тоже безнадёжен.
Странно, но, найдя мистера Дойла прежним, Джо испытал нечто вроде облегчения. Хотя бы кто-то из всей семьи не потерял привычного лица, и это успокаивало Джо, пускай он, как обычно, и не мог пробиться к отцу даже не для того, чтобы обрушить на его голову проклятия и усталые вздохи, а ради обычного мужского разговора.
Но мужскому разговору суждено было состояться между ним и кочегаром Оскаром. Тот подобрался к Джо сзади, пока Джо стоял на палубе и следил за приближающимися яркими огнями. Это их манил к себе Квинстаун — последний перевалочный пункт между Англией и Америкой. Джо глядел вдаль затуманенными глазами и против воли крепко сжимал кулаки. Туман расступался перед мощным телом «Титаника», расползался, как потревоженные мыши, и всё ближе и ближе становились неясные очертания берегов.
— Совсем скоро остановимся, — сказал ему Оскар. — Лоцман уже на борту.
Джо обернулся. Оскар стоял напротив, ёжась на ветру, и кутался в драную тёмную куртку, на вороте которой не хватало пуговицы. Лоб Оскара блестел от пота.
— Откуда ты знаешь?
— В котельнях говорят, — Оскар пожал плечами, — да и не такие уж мы, извините, и дураки, чтобы не понять, что замедляем ход. Разве ты не почувствовал?
Джо ошарашенно покачал головой.
— Нет.
— А вот за это спасибо тем, кто этого парня построил, — и Оскар удовлетворенно похлопал «Титаник» по борту, — всё для нашего удобства. Если ты, с самой паршивой палубы, ничего не чувствуешь, то эти жирующие дамы и господа наверху — уж и подавно.
Джо тоскливо поглядел на канаты. Оскар усмехнулся.
— Даже и не думай, — сказал он, — тебе нельзя наверх.
— Как будто я не знаю! — притворно возмутился Джо.
— Серьёзно, — помрачнел Оскар, — мне тоже нельзя с тобой разговаривать, нельзя шляться где попало: всё прописано в договоре. Если кто узнает, что я договор нарушил, конец «Титанику», конец плаванью.
— Даже если я и полезу наверх, — с кривой усмешкой сказал Джо, — что мне за это сделают — особенно теперь? Не выкинут же за борт, верно?
Оскар пожал плечами и отступил в тень: мимо пронёсся стюард.
— Не знаю, — сказал он, — может, заставят платить штраф. Или вообще ничего не сделают, кроме выговора. Мне одно известно: если я буду говорить или делать что-то не то, я потеряю работу. Знаешь, как здорово плавать на этой посудине?
Джо отрицательно покачал головой.
— Вот что я тебе скажу, приятель, — Оскар по-дружески забросил руку к нему на плечо и привлёк ближе, — я сейчас его оскорбил и надеюсь, что он меня простит, потому что это не посудина, а, как говорят воспитанные люди, лайнер. Лайнер — это тебе не в носу поковыряться. Вот просто вслушайся: мы целыми днями кидаем уголь в топку, а он всё жрёт и жрёт, и ему всё мало и мало. Ему нужен пар, понимаешь ли… и вот этим самым паром он и бьёт по машине, которая заставляет эту махину плыть. И ты целый день только и делаешь, что носишься от одной топки к другой, без продыху, в жару, как сумасшедший. Дзынь, дзынь — одни дзынь у меня в голове и звучат!
Джо приподнял бровь.
— Какие ещё «дзынь»?
— Обыкновенные, — Оскар пожал плечами. — Когда слышишь «дзынь», глядишь на рабочий диск, а там цифра уже горит. Ну, значит так, беги к этой топке, на которую цифра показывает, и горбаться. А некоторые ещё говорят, что это у механиков или там у капитана работа сложная.
— Ты отличный парень, Оскар, — попытался приободрить его Джо, — и работаешь ты тоже замечательно. Я вот никогда не думал, что у тебя простой труд.
— Труд адовый, — кивнул Оскар, — но стоит он того, старина. Если бы земля мне не была противнее горькой редьки, неужели ты думаешь, что я не остался бы на ней? Играл бы в карты, как твой па, очаровывал бы девчонок, как твой па…
— И сидел бы по уши в долгах, — мрачно сказал Джо и резюмировал: — Прямо как мой па.
— Вот поэтому, — хитро хохотнул Оскар, — я и служу на «Титанике»!
Джо опять отвернулся к борту. Небо немного просветлело, и ветер улёгся. Время подбиралось к одиннадцати часам утра. «Титаник» уверенно маневрировал, вращая огромными винтами, и неторопливо, но с полным осознанием своего достоинства полз к порту. Как Джо узнал из разговоров, корабль вовсе не намеревался швартоваться в самом Квинстауне. «Титанику» предстояло бросить якорь в гавани Корка, что близ порта, поскольку Квинстаун явно не был готов к приёму таких массивных гостей.
Корабль постепенно замедлял ход. Джо понял, что они тормозят, по струе пенной воды, которая оставалась у «Титаника» за бортом: казалось, она становится тоньше с каждой минутой.
Наконец, на небо выползло мутное солнце, полускрытое тяжёлыми рваными облаками. Солнце стояло в зените, и корабль уже почти добрался до Корка. На спокойной глади моря появились первые пришельцы — два небольших вспомогательных судна. Они приближались к «Титанику» с осторожным любопытством, как будто бы не в силах устоять перед притяжением. На некотором расстоянии от пароходов покачивались на воде мелкие чёрные галочки — лодки торговцев кружевом.
— Это ирландская традиция, — высокомерно сообщила Джо гордячка Боулс, остановившись рядом. — Они всегда продают большим кораблям свои ткани, кружева… получают выгоду как могут.
Джо свирепо повернулся к Джанет Боулс. Та стояла в волоске от него с такой уверенностью, словно считала это место своим законным, и пристально смотрела на вспомогательные суда. Ветер трепал её неровно подстриженные волосы.
— Я это и без тебя знал! — буркнул Джо. — Кто здесь ирландец: я или ты?!
Джанет посмотрела на него с равнодушным презрением.