04.1912
Шрифт:
Лиззи задумчиво поглядела в небо. Звёзды постепенно выступали из туманного одеяла и зажигались одна за другой, неровными мелкими рядами, россыпями, поодиночке, и складывались в причудливые фигуры. Где-то там, в небе, должна была покачиваться и луна, но Лиззи никак не удавалось отыскать её. Туда же, в холод, туда же, в бескрайний неизведанный простор, уплывали клубы дыма, которые бойко выпускал пароход. Казалось, что это четыре гигантских невидимых джентльмена, собравшись на «Титанике», ведут неспешную беседу и покуривают трубки.
Лиззи спросила, не успев подумать:
— Джо, а когда мы станем совсем взрослыми, ты будешь ходить со мной по морю в одной команде?
Джо косо посмотрел на неё.
— Не знаю, как там ты, — произнёс он, — но я уже чувствую себя вполне самостоятельным зрелым человеком. Говорю же, если бы не па, я бы ушёл в доки. Всегда хотел ходить по морю, гулять в разных портах, знакомиться с новыми людьми: чем страннее, тем лучше, — танцевать с девчонками…
Лиззи шлёпнула его по руке.
— Что тебе опять не нравится?
— Зачем тебе девчонки? — обиженно буркнула Лиззи. — Ведь ты, на своего папу глядя, давно мог бы понять, что с многими девушками сразу связываться нельзя. Это не только неприлично, но и может привести к… странным последствиям.
По лицу Джо растеклась маслянистая улыбка, и он тягуче расхохотался.
— Да, — подтвердил он с удовольствием, — что верно, то верно. Честное слово, я бы дорого отдал за то, чтобы узнать, сколько у меня по свету развелось побочных братьев да сестриц. Па изрядно накуролесил за свою жизнь, и только с ма он сколько городов ни успел поменять! Я более чем уверен, что след свой он оставил в каждом — уж такой он человек.
— Вот и не связывайся с девушками, — предостерегла его Лиззи, — тебе нужно будет жениться на одной-единственной, и быть ей верным, как мой папа — моей маме. Ты будешь уходить в плаванья, а она — ждать на берегу и любить тебя. И ещё вы будете всё время писать друг другу и прилагать фотокарточки… когда повезёт сфотографироваться.
— Глупые мечты, — сказал Джо, — ни один человек не согласится на такую жизнь. Моя ма терпит па только потому, что он приносит получку и его, в принципе, можно позвать на помощь в случае чего (только, скорее всего, он сделает лишь хуже). Если бы мой па был моряком, ма с ума бы сошла.
Лиззи замолчала. Холодный ветерок спускался к кораблю, как неуверенно планирующий птенец, и шевелил ей волосы. Джо стоял рядом, подставив лицо морозящим прикосновениями, и его глаза были зажмурены. Лиззи медленно повернулась к нему — и Джо тут же встрепенулся.
— Ладно, — сказал он и деловито отряхнул руки, — давай проверим, чему ты научилась. Не беспокойся, если что, я подхвачу тебя.
Лиззи с сомнением поглядела на канаты.
— Что ты хочешь делать теперь?
— Что ты ползла вверх, — и Джо быстро переставил руки, словно хватаясь за невидимую верёвку, — это сложнее, но у тебя получится. Давай, Лиззи, вперёд!
— А Джанет…
Но, оглянувшись, Лиззи её уже не увидела. Джанет исчезла с палубы, как будто её и вовсе тут не было. Джо уже деловито подталкивал её в спину и призывал:
— Веселее! Смелее! На этот раз точно будет интересно!
* * *
Несмотря на все усилия Мэри по привнесению в горячую голову юного мистера Флэнагана дипломатических идей, тот не отказался от идеи отомстить Билли Картеру.
Едва завязавшаяся нежная дружба была безвозвратно уничтожена, разбита на осколки, которые не удалось бы склеить даже при самом горячем желании. Теперь у юного мистера Флэнагана едва ли не вырывался огонь из ноздрей, стоило кому-либо заговорить при нём о Билли Картере.
— Он посмел оскорбить мою сестру! — бушевал Джордж, размахивая чемоданчиком с уцелевшими мячами. — Неужели я, как джентльмен и старший брат, могу простить ему столь вопиющее неуважение?
Мэри с ноткой усталости в голосе поясняла уже не в первый и даже не в сотый раз:
— Мистер Джордж, Билли Картер неосторожно подобрал слова, но это досадное недоразумение легко разрешить путём разговора… как джентльмены.
Но Джорджа было не так-то легко сбить с толку.
— Я — настоящий джентльмен, и мне отлично известно, что джентльмены не прощают оскорблений, которые наносятся членам их семьи!
Мэри, вздохнув, отказалась от надежды что-либо втолковать юному упрямцу, тем более что Джордж не был намерен к ней прислушиваться. Так и получилось, что ровно в назначенное время, когда было уже темно, а большая часть пассажиров разбрелась по общим залам, каютам и курительным салонам, юный мистер Флэнаган, вооружённый чемоданчиком, а также сонная и раздражённая Шарлотта вышли на прогулочную палубу для пассажиров первого класса в сопровождении Мэри, у которой от продолжительных уговоров совсем отнялся язык.
Билли Картер тоже оказался человеком слова. Его невысокая фигурка уже маячила у борта в ожидании. Джордж остановился на некотором расстоянии от Билли, торжественно обернулся к Мэри и Шарлотте и снял шляпу. Лицо у него было важное, решительное и мрачное.
— Я намерен проучить этого невежу, — сказал Джордж напыщенным тоном, — а вы пока садитесь и располагайтесь поудобнее. Шарлотта, — он посмотрел на сестру (та сразу отняла от рта носовой платок и встряхнула головой), — я клянусь, что я очищу твоё доброе имя!
Мэри устало предприняла ещё одну попытку погасить пламя конфликта:
— Мистер Джордж, ведь вы, как образцовый юный джентльмен, бесспорно, понимаете, сколь важна дипломатия…
— Спасибо за совет, мисс Джеймс, — сказал Джордж и повернулся к Мэри спиной. Он, как и старший мистер Флэнаган, не находил нужным тратить время на прислугу. — Я всё же намерен поступить так, как мне велят чувство долга и оскорблённая честь. Садитесь, располагайтесь удобнее. Вскоре грубиян будет повержен!
И с решительнейшим видом Джордж направился к одинокой фигуре юного мистера Картера. Мэри тяжело вздохнула, покачала головой и послушно направилась к шезлонгам. В первую очередь она усадила Шарлотту. Оскорбление было таким тяжёлым и причиняло Шарлотте такие страдания, что та задремала, едва Мэри осторожно расположила её со всеми удобствами. Мэри же села несколько ближе к месту дуэли, напряжённая, готовая сорваться с места, стоит случиться чему-либо непредвиденному. После происшествия с Лиззи она не могла быть уверена, что детей можно оставлять наедине с самими собой хотя бы на несколько минут.