100 дней плена
Шрифт:
— Кофе или чай? — она ставит тарелку на стол. И подозрительно улыбается.
— Лучше чай, — заботясь о малыше, кофеином не увлекаюсь (но если кто не в курсе или забыл, сообщаю: в чае он тоже есть, правда, в приготовленном виде меньше, чем в кофе).
«О, чудо, это просто кулинарное чудо — настоящие домашние блины» — блаженно прикрыв глаза, чувствую, как трещу от переедания. Надо тормозить…
— Какой у тебя срок? — спрашивает Эля, все время наблюдавшая за мной, пока ела. Да, быстро «раскусила», а Матвей хотел сказать позже, дозировать новости.
— Э…
«Проницательная, внимательная, замечательная» — со свекровью повезло, это точно.
— Я же женщина, такие вещи вижу, еще вчера заметила, и ждала, когда порадуете, но оба молчите… Прямо обидно.
— Нет, никто скрывать не собирался… Срок — шесть недель. И очень хочу дочку, — положила ладонь на живот.
— Тут с тобой солидарна, сама мечтаю о внучке, и жалею, что не решилась на второго ребенка. Но не позволяй переутомлять себя. Знаю… эту породу…
«О чем она… о сексе?» — мы старались не шуметь, конечно…. Обсуждать подобное не планировала.
— Да брось, Насть. Была замужем за его отцом — неутомимый, безумный кобель, всю ночь напролет…
«Вот уж говорящая характеристика» — усмехнулась от ее заявления. Она тоже тихо рассмеялась, наливая нам чай.
— И с годами не меняется. До сих пор такой… — добавляет и резко замолкает.
— Что вы сказали? — переспрашиваю, думая, послышалось или нет.
— Ой… — ловит мой взгляд. — Матвею не говори… Я сама.
Матвей
Вернувшись, застал милую картину: мама и Настя смотрят фотографии. Они меня не замечают, увлеченно болтая. Ни секунды не сомневался, что обе найдут общий язык и понравятся друг другу.
И, кажется, Элечка уже в курсе о ребенке, судя по тому, как рассказывает обо мне маленьком, дает советы по беременности и уходу за младенцами.
— Кхе-кхе, — обозначаю свое присутствие.
Поднимают свои глаза на меня. А Конфетка сразу подходит и так нежно целует, что хочется утащить ее в более интимное местечко. Она больше не стесняется проявлять чувства открыто. Что ж, кто-то явно положительно влияет на нее.
— Собирайтесь, дамы, идем в ресторан, — сообщаю о планах на вечер.
— Давайте, вы одни… — говорит мама, убирая альбомы.
— Какие-то дела? — уточняю, и замечаю: она странно ведет себя.
— Матвей, — вмешивается Настя, и моментально переключаюсь на ее пальчик, гладящий меня. — Просто у тебя понимающая мама.
— Ну, ладно, как хотите. Тогда ты, моя любимая, переодевайся. Здесь есть отличный рыбный ресторан. Тебе понравится.
— Я сейчас.
Настя скрывается в комнате.
А я смотрю на маму и не могу определить, что не так? Выглядит счастливой. Нет, не так — неприлично и нагло счастливой. Совсем не против такого поворота. После развода с моим отцом не видел рядом с ней мужчин. Понимаю, что были, но никого близко в жизнь не впускала, обжегшись однажды…
Сейчас же кто-то появился — это очевидно, вот что происходит. Впрочем,
Я похож на него, но не повторю этих ошибок.
Маме приходит сообщение на телефон. Губы растягиваются в улыбке… Потом уходит в свою комнату. Интересно, кто?
Настя точно знает. Они сдружились, а девочки так любят говорить о личном. Мне нужно знать, достоин ли он быть с ней, ведь Элечка заслуживает лучшего.
Конфетка загадочно улыбается на мой вопрос и заявляет:
— Не могу… — эта скрытность бесит. — Пойми, не моя тайна. Пусть Эля сама расскажет. Ты удивишься.
— Настя! — настаиваю.
— Нет, и не мечтай, — она поднимается из-за стола. — Я в туалет. Закажи, пожалуйста, десерт на твой вкус, хочу сладенького.
И почему меня не посвящают? Как вернемся, мама не отвертится, и в подробностях поведает об этом мужчине…
А пока… Выбрав десерт, иду в сторону туалетов.
Настя не ожидала увидеть меня. Как только дверь открылась, затолкал обратно, развернув к себе спиной, поднял юбку наверх.
— Матвей… ты… — ловит мой взгляд в зеркале.
— Да, моя вкусненькая, правильно поняла, тоже желаю свой десерт получить, иначе ужин неполноценный. Ты же Конфетка.
— Но…
— Никаких «но». Смотри на себя. У тебя такие глаза сейчас…
Расстегиваю блузку, чтобы оголить немного грудь. Трогаю соски через ткань. А потом достаю любимый сисечки из кружева бюстгальтера.
— Уф… какие…
— Сумасшедший… — шепчет с придыханием, откинув голову назад. И трется своей попой об меня в приглашающем жесте. В штанах стало тесно, член напрягся в ожидании и мечтает о ней.
— Когда ты рядом, то да, крышу сносит, — целую шею, а после спускаю с Насти колготки и трусики до колен.
Наклоняю ее на широкую столешницу раковины. Достаю презерватив, который взял именно для этой цели — воспользоваться туалетом по-особенному. Выпускаю на волю дружка, и, зачехлив, с наслаждением проникаю в горячее местечко, ритмично двигаясь. Закрываю ладонью Настин рот, чтобы рвущиеся стоны были не так слышны снаружи, сам закусил губу, с трудом сдерживаясь.
И весь мир сужается до нас…
Один из сотрудников ресторана посмотрел косо, когда, разгоряченные и довольные, вышли из туалета. Послал ему говорящий взгляд, пусть молча и без эмоций на лице — завидует.
Прошу счет и жду, пока Конфетка доест пирожное. Аппетит радует, она стала округляться, в хорошем смысле. А скоро еще животик украсит тело.
Как долго мы сможем заниматься сексом? Самочувствие у Насти хорошее, и беременность протекает нормально. Токсикоз о себе не напоминает. Но… «Голодный» период все равно наступит. И плевать.