100 дней в кровавом аду. Будапешт — «дунайский Сталинград»?

Васильченко Андрей Вячеславович

Впрочем, дело о парламентерах было использовано советской юстицией в других случаях, когда к смерти были приговорены даже невиновные немецкие офицеры. Но это объяснимо — шел активный поиск «козлов отпущения». Примером этого может стать артиллерийский капитан Эрих Кляйн, который был командиром 1-го артиллерийского дивизиона дивизии «Фельдхеррнхалле». Оказавшись в плену в 1948 году, неожиданно для себя он стал обвиняемым по делу о гибели Остапенко. Несмотря на применение во время допросов «специальных методов», Кляйн отказался признать себя виновным. В итоге он все равно был приговорен к смерти. Однако позже казнь была заменена 25 годами лагерей. Из советского плена он освободился в 1953 году. Сорок лет спустя, в 1993 году, он был реабилитирован военной прокуратурой Российской Федерации, что еще раз указывает на то, что все обвинения против данного капитана были высосаны из пальца.

Глава 3

Первая фаза осады Пешта

(30 декабря 1944 года — 5 января 1945 года)

После того как защитники Будапешта отвергли советское предложение о капитуляции, атака Красной Армии не заставила себя ждать. Она

произошла на следующий же день. Наступление началось с того, что по городу был открыт огонь почти из тысячи орудий, а сотни самолетов обрушили на него бомбы. Ураганный огонь продолжался в течение трех дней по 7, а иногда по 10 часов кряду. Когда канонада ненадолго замолкала, то город продолжали утюжить советские бомбардировщики. Один из советских летчиков писал об этих днях: «Наступление поддерживали свыше 800 самолетов — весь действующий парк 17-й воздушной армии. Это были дни исключительно напряженной боевой работы. Мы буквально висели над черным передним краем и возвращались на забеленную сырым снегом землю лишь для того, чтобы заправиться горючим и пополнить боеприпасы. Мы беспрерывно обрушивали шквал смертоносного огня на артиллерийские позиции, оборонительные сооружения врага. И тут начались ожесточенные воздушные схватки». Будапешт обезлюдел. Жители не решались даже высовывать нос из подвалов домов. Почти миллион людей должны были привыкнуть к тому, что им не один день придется жить под землей. Именно в этих условиях множество венгров решились дезертировать. Среди них было множество евреев, которые скрывались от салашистов по поддельным документам. Обезлюдевшие улицы были отличным условием, чтобы сдаться в плен Красной Армии, не рискуя попасться в руки жандармерии или нилашистских карателей. Обычные же граждане предпочитали дождаться конца битвы. Они выходили наверх только в случаях крайней необходимости. В поисках еды они жались к стенам домов. Их взорам представали многочисленные руины. Уцелевшие же дома зияли пустыми оконными проемами. В городе, наверное, не осталось ни одного целого оконного стекла.

Во время боев большая часть домов была уничтожена

Разрушенные обстрелами дома

В те дни улицы Будапешта превратились в жуткое видение. На них вперемешку валились разбитые трамваи, поваленные телеграфные и фонарные столбы, кучи ставших ненужными чьих-то вещей. Среди этих груд лежали начавшие разлагаться трупы. У военных были украдены знаки различия, почти у всех были вывернуты карманы. Нередко на теле оставались только лоскуты одежды, которые, пропитанные кровью, приклеивались к мертвой коже. Некоторые тела лежали в неестественных позах со скрюченными в предсмертных судорогах руками. Во многих местах полыхали дома. Дым уже пробивался сквозь крыши. В воздухе висел смрад, к которому примешивался запах пороха и гари. В углах кварталов ежедневно росли кучи мусора, его больше не вывозили, а спешно выбрасывали на улицу. Красивейший город на Дунае (по словам Гитлера) превратился в ад.

Чтобы облегчить себе задачу, части Красной Армии были максимально усилены тяжелой артиллерией. Дополнительно им придавались эскадрильи штурмовиков и бомбардировщиков. Наступление советской пехоты только на этом участке фронта поддерживалось с воздуха силами целого летного корпуса и нескольких артиллерийских дивизионов. В целом же город обстреливался 15 артиллерийскими дивизиями и минометными полками. Чтобы читателю было проще понять, о какой силе идет речь, то приведем штатное расписание на дни. Советская артиллерийская дивизия состояла из трех артиллерийских бригад, в каждой из которых на вооружении состояло 36 орудий. При этом первая бригада состояла из 76-миллиметровых орудий, вторая — из 122-миллиметровых гаубиц, а третья — из 152-миллиметровых тяжелых гаубиц. Все это дополнялось минометным подразделением. Поддержку стрелковых корпусов осуществляли танки из состава 39-й танковой бригады 23-го танкового корпуса. Кроме этого, на данном участке наличествовало несколько «особых» полков самоходной артиллерии. К слову сказать, только на подступах к Будапешту было уничтожено более 200 советских танков. По этой причине штурм осуществлялся не только танковыми частями — потери в технике были слишком велики.

Немецко-венгерская оборона, по сути, не могла противопоставить ничего подобному натиску. Тяжелая артиллерия фактически не имела боеприпасов, а потому орудия защитников могли производить лишь несколько выстрелов в День. Запас мин к тяжелым минометам был исчерпан еще в конце декабря 1944 года.

К утру 30 декабря 1944 года фронт на Пештском плацдарме пролегал по линии: Ракошпалота — Ракошсентмихай — Матьяшфёльд — Новое кладбище — Пештсентлоринк — Пештсенттимер — Шорошшар. Советское наступление на южной и восточной окраинах Пешта в первый же день закончилось захватом значительных территорий. Позиции, которые удерживались силами 12-й резервной дивизии, были тут же прорваны. Красноармейцы моментально продвинулись до самого Матьяшфёльда. Позиции продолжали удерживать лишь три батальона из состава 10-й пехотной дивизии. Но над ними нависла угроза окружения. Окруженный в Чёмёре 8-й батальон 3-го пехотного полка с боями на улицах пытался вырваться из кольца. Во время прорыва погиб почти весь его состав. Тем временем советская пехота при поддержке танков продолжала наступление по полям, раскинувшимся вдоль ручья Силаш, в направлении Пештьюхея. Один из венгерских батальонов был вынужден отступить и занять позиции у беседок в Ракошсентмихае.

К вечеру 30 декабря почти все венгерские батальоны, отступившие к церкви в Ракошсентмихае, были полностью уничтожены. Но и советские войска понесли немалые потери. Немецким войскам удалось предпринять у церкви Ракошсентмихая контратаку, в ходе которой был блокирован советский батальон. В итоге красноармейцы попали под обстрел собственной артиллерии. Неся огромные потери, они были вынуждены отступить. За спасение остатков батальона капитан Николайчук был награжден звездой Героя Советского Союза.

В тот же день контратаку попыталась предпринять и 13-я танковая дивизия. После того как советское наступление стало сбавлять темп, группе солдат под командованием подполковника Экешпарре, офицера Генерального штаба, удалось предпринять удачную контратаку и отбить у красноармейцев западную часть Ракошсентмихая. Но здесь контратака захлебнулась. Немцы потеряли четыре из пяти танков и девять бронетранспортеров.

Попытки контратак продолжились на следующий день. 31 декабря немецко-венгерским защитникам Пешта удалось отбить на один день западную часть Матьяшфёльда. Но это не смогло остановить Красную Армию. В те часы в советские руки перешли Арпадфёльд и Цинкота. На южных окраинах Пешта контратаку предприняла 22-я кавалерийская дивизия СС. Но операция оказалась неудачной, эсэсовцам удалось отбить около 100 метров территории по улице Юллёй. 24-й дивизион венгерских самоходных орудий под командованием майора Барнабаша Бако предпринял вылазку к северу от Ракошкерештюра. Ему удалось нанести ощутимый удар по наступающим советским частям. Часть красноармейцев оказалась окружена. Командовавший ими майор, не пожелав сдаваться в плен, застрелился.

Советское наступление не остановилось даже в наступившем 1945 году. 1 января красноармейцы продолжали теснить защитников венгерской столицы. Под угрозой окружения в очередной раз оказались батальоны 10-й пехотной и 12-й резервной дивизий. Советские войска обходили их со стороны Ракошпалоты и Пештсентлёринка. В первый день января 1945 года советским солдатам удалось в некоторых местах прорвать линию обороны, которая пролегала вдоль железнодорожной насыпи. Нескольким советским танкам удалось достигнуть улицы Гваданьи и ручья Ракош. В тот же день произошло знаменательное событие. Взводу под командованием сержанта Адавкина удалось захватить первый дом, который являлся городским зданием, а не пригородным. Произошло это к северу от Шашхалома. В тот же день по приказу генерал-майора Афонина, командира отдельного 18-го стрелкового корпуса, началось наступление на Новое кладбище. Капитан Дьёрдь Пецхи, командир одного из венгерских батальонов, вспоминал о том «новогоднем» дне: «Ранним утром передовая проходила по краю Нового кладбища к востоку в направлении Ферихедья. Артиллерийская батарея занимала позиции у морга. Мне в подмогу было выделено 30 необстрелянных хунгаристов. В 8 часов начался такой мощный артиллерийский и минометный обстрел, которого я еще не видел в жизни. Земля на кладбище ходила ходуном. Люди бежали прочь и пытались спрятаться в окопах или канавах на улице Козма. Мы тоже отбежали от здания морга и попытались спрятаться. А затем в атаку пошла русская пехота. Мы пытались отстреливаться из придорожного кювета, но враг наступал со всех сторон. Как командир я пытался организовать оборону всех солдат, что оказались рядом. То же делали майоры Кайди и Йоё. Только наш слаженный огонь смог остановить русскую атаку… у нас не было никакого тяжелого вооружения.

После полудня на позициях появился советский танк, который пробил дыру в каменной кладке усадьбы, где располагалась и фабрика. Но его появление уже поджидал танк «Тигр», стоял на территории фабрики за обжиговой печью. Он сразу же вычислил местоположение советского танка и открыл прицельный огонь. Русский танк был подбит. С наступлением ночи мы также укрылись за печью, где пряталось множество рабочих фабрики.

Около полуночи нас неожиданно атаковал противник. Мы заняли огневую позицию на подступах к печи. Русские гнали перед собой венгерских пленников, которые громко кричали: «Мы венгры!» Мы кричали в ответ, что они по команде «ложись» должны были падать на землю. Мы открыли огонь из пистолетов-пулеметов. Русские были вынуждены отступить. Некоторым пленным удалось сбежать. Нам удалось очистить территорию фабрики от русских солдат. На следующий день я с оставшимися в живых 15 солдатами отступил от фабрики к пивоварне на улице Ясбереньи».

Между 2 и 3 января советские войска, опираясь на танки, продолжили развивать наступление в направлении Пештюхея. В некоторых местах красноармейцы достигли ручья Ракош. Но это далось им дорогой ценой. В ходе этого прорыва венгерские солдаты из 10-й пехотной дивизии подбили пять из шести советских танков. Но атаку советско-румынских войск нельзя было остановить. Венгерские батальоны вновь отступали, ведя ожесточенные уличные бои. В ходе боя 3 января состав батальонов в 12-й резервной дивизии сократился до 10–20 человек. Тогда только за один день в плен к румынам попало 307 венгерских солдат.

В ходе постоянных немецко-венгерских контратак была почти полностью обескровлена 2-я румынская дивизия. Советское командование, планировавшее, что она расширит прорыв в обороне противника на берегах ручья Ракош, было вынуждено отозвать ее с передовой.

В тот же день генерал-майор Лазько, командовавший войсками на правом фланге, бросил в бой силы 36-й стрелковой дивизии. В результате этого был захвачен не только ручей, но большая часть железнодорожной насыпи. На следующий день войска 36-го стрелкового корпуса заняли южную часть улицы Ясбереньи, находясь всего в двух километрах от квартала Элешке и от площади Эршвезер. Тем временем 18-й стрелковый корпус рвался по направлению к будапештскому ипподрому. Его оборона была не очень сильной, в результате чего возникала угроза, что осажденный немецко-венгерский гарнизон лишится одного из импровизированных аэродромов, благодаря которому продовольствием и боеприпасами снабжался город. В первые дни января красноармейцев отделяло от ипподрома каких-то 500 метров.