100 великих катастроф на море

Старшов Евгений

По пути с ее острова к острову феаков Одиссеев плот настигло новое крушение:

В это мгновенье большая волна поднялась и расшибласьВся над его головою; стремительно плот закружился;Схваченный, с палубы в море упал он стремглав, упустившиРуль из руки; повалилася мачта, сломясь под тяжелымВетров противных, слетевшихся друг против друга, ударом;В море далеко снесло и развившийся парус, и райну.Долго его глубина поглощала, и сил не имел онВыбиться кверху, давимый напором волны и стесненныйПлатьем, богиней Калипсою данным ему на прощанье.Вынырнул он напоследок, из уст извергая морскуюГорькую воду, с его бороды и кудрей изобильнымТоком бежавшую; в этой тревоге, однако, он вспомнилПлот свой, за ним по волнам погнался, за него ухватился,Взлез на него и на палубе сел, избежав потопленья;Плот же бросали туда и сюда взгроможденные волны…Так он два дня и две ночи носим был повсюду шумящимМорем, и гибель не раз неизбежной казалась.

Читатель, верно, согласится, что эти художественные строки почти трехтысячелетней давности, так ярко описывающие кораблекрушение и стойкость человеческого духа, было вполне уместно привести здесь, в этой книге.

Теперь же, после трех своеобразных вступительных глав, пойдут конкретные рассказы о морских авариях и катастрофах.

Катастрофа у мыса Улу-Бурун (XIV в. до н. э.)

Обнаружение древнего торгового судна неподалеку от мыса Улу-Бурун (юго-запад Турции, побережье древней Ликии) порой сравнивают по своей значимости с находкой гробницы фараона Тутанхамона. Останки этого корабля официально признаны старейшим «рэком» в мире (этим английским словом – wrack – принято именовать подобные объекты на дне морском), хотя его оспаривает кораблекрушение из Шайтан-Дереси (XVI в. до н. э., о нем – позже). В 1982 г. его случайно обнаружил ныряльщик за губками Мехмет Чакыр, и уже 23 октября на него совершила погружение первая научная экспедиция под руководством Огуза Ольпена – директора Бодрумского музея подводной археологии (основан Ольпеном в 1962 г.).

15-метровый корабль лежал на донном склоне, так что его нос находился на глубине 61 метр, а корма – 44 метра. С 1984 г. начались подъемные работы останков судна и груза, которыми руководил профессор Джордж Басс, а затем доктор Кемаль Пулак. За 11 сезонов было совершено более чем 22 400 погружений. Исследования показали, что корабль был изготовлен из кедрового дерева около 1400 г. до н. э., имел грузоподъемность 20 тонн и затонул в промежутке между 1316 и 1305 гг. до н. э. Рядом с ним обнаружены обломки весел и 24 каменных якоря. Определить, какому народу или государству он принадлежал, затруднительно, а то и невозможно. Дело в том, что груз был «интернационален» – обнаружено много египетских золотых украшений, греческой микенской керамики, кипрской меди и т. п. (обо всем этом – чуть ниже), поэтому это мог быть равным образом корабль греческий (микенская керамика носит следы ее употребления, но она была широко распространена в Древнем мире), финикийский (корабль изготовлен из знаменитого библейского «кедра Ливанского», но его могли построить и на экспорт), египетский, кипрский (что тоже не исключено, принимая во внимание характер груза), или даже одного из государств Малой Азии – Хеттской империи, Арцавы, Аххийявы или Лукки.

Основным грузом судна была кипрская медь в плоских четвероугольных слитках – одни имели форму подушки, другие, для удобства переноски, – по 4 рукояти. Кипр был весьма славен своими медными рудниками (считается, что он и дал меди ее латинское название – Cuprum) и был видным экспортером этого металла. Явно медь была загружена на Кипре. Ее груз на улу-бурунском корабле составлял 10 тонн, также была погружена тонна олова. Такое соотношение было отнюдь не случайным, ибо для изготовления бронзового оружия и доспехов как раз требовались медь и олово в соотношении десять к одному. Стало быть, это был стратегический груз, объем которого представлял возможность изготовить оружие для приличной по тем временам армии. Заодно такой груз служил прекрасным балластом.

Улу-бурунский корабль

В 149 амфорах перевозили смолу; также обнаружены слитки синего кобальтового стекла в форме блинов – старейшие известные экземпляры. Это был сырец для производства микенских бус. Не менее интересны находки слоновой кости и зубов бегемотов, перевозимых в корзинах, страусовых яиц (в качестве сырца для бус и светильников), нескольких мечей и кинжалов, наконечников копий и, конечно, ювелирных изделий, преимущественно египетских. Среди них выделяется статуэтка богини Исиды (но, возможно, и Астарты) с золотыми головой, руками и ногами, золотая печать царицы Нефертити в виде скарабея (единственный сохранившийся экземпляр в мире), золотая подвеска с голой богиней в египетском головном уборе, золотая нагрудная бляха в виде сокола, золотой кубок, подвески, бусы и пр., а также золотой и серебряный лом.

Обнаруженные на судне рыболовные крючки и свинцовые грузила для сетей свидетельствовали о том, что команда промышляла для себя рыбу во время путешествия; также в рационе древних моряков или в виде товара на продажу на судне присутствовали миндаль, фиги, оливки и виноград.

Турки поступили очень интересно: оригиналы находок размещены в экспозиции, посвященной эпохе бронзового века, а в одном из помещений музея (который расположен в замке Святого Петра XV в., некогда принадлежавшем родосским рыцарям-иоаннитам, поэтому экспозиции «рассеяны» по разным помещениям и башням) представили корабль «в разрезе», в масштабе 1: 1, где показаны размещение грузов и даже представлены будни команды (моряки трудятся, подирают паруса, а микенский купец угощает финикийского вином). Под кораблем показано, как все эти предметы лежали на дне морском – горы амфор, слитки и т. п. (это тоже копии). В общем, весьма наглядно.

Улу-бурунский корабль – самый знаменитый, но далеко не единственный экспонат Бодрумского музея подводной археологии. В залах эпохи бронзового века есть экспонаты, поднятые с места кораблекрушения у мыса Гелидония – первого подобного археологического объекта, собственно, и давшего начало музею. Гелидонский корабль также был найден у берегов древней Ликии, на глубине 26–28 метров, все найденное было понято за одно лето 1960 г. Корабль был 9—10 метров длиной и затонул в XII в. до н. э. Его основной груз также составляли слитки кипрской меди – 34 штуки по 25 килограммов. Были найдены многие бронзовые предметы кипрского производства – топоры, резаки, ножи, иглы, а также египетская бритва и финикийская лампа и печати (одна из них, принадлежавшая, по-видимому, капитану, была на 500 лет древнее самого корабля). Это был финикийский корабль, загрузившийся на Кипре; рядом с ним был найден массивный каменный якорь.

При Шайтан-Дереси в XVI в. до н. э. случилась если не катастрофа, то авария точно: корабль вез большой груз амфор и иных керамических сосудов, которые и были найдены на глубине 33 метров в 1975 г. Однако полнейшее отсутствие останков корабля не дает право этому событию считаться древнейшим кораблекрушением. Полагают, что корабль просто перевернулся в шторм; груз выпал и рассеялся по дну, а сам он остался на плаву в перевернутом состоянии.

В здании бывшей часовни замка хранятся образцы груза и предметы с византийского корабля VII в. (пластина свинца, молотки, кувшины, лампы, кадильница с крестом, замечательные весы с гирей в виде торса и головы богини Афины, цепями и крюками для взвешивания), а также воссозданная в масштабе 1: 1 носовая часть судна с грузом кувшинов и модель всего корабля в разрезе.

Есть в отдельной экспозиции и останки довольно большого корабля, потерпевшего крушение в 1025 г. У турок оно известно как «стеклянное кораблекрушение», так как основную массу груза составили изделия из стекла, произведенные в Фатимидском халифате (потрясает разнообразие форм – порядка 200 видов!). Несмотря на это, корабль, видимо, принадлежал христианину (на борту был еще груз вина, свинцовые гирьки с крестами, византийские печати и, самое главное, свиные кости; мусульмане ж свинину не едят!) и направлялся в Византию. Последняя в те века чуть ли не по расписанию воевала с арабами, что совершенно не мешало обоим государствам торговать. Вообще, при Василии II Болгаробойце (958—1025; правил реально с 976 г.), к правлению которого и относится «стеклянное кораблекрушение», война византийцев с арабами, как пишет О. Г. Большаков в его работе «Византия и халифат в VII–X вв.», была «…таким же обычным сезонным занятием, как сев или жатва. Почти ежегодно, если не было внутренних осложнений (крупных восстаний или жестоких эпидемий), весной, когда верховые животные отъелись на весенних пастбищах, а в Малой Азии еще можно было найти подножный корм, в пограничных округах Сирии собиралось войско для очередного набега. Автор начала Х века Кудама ибн Джа’фар указывает даже точные даты: выступление в поход не позже 11 мая и возвращение в начале июля с расчетом, что поход займет 60 дней. Конечно, такую календарную точность походов в действительности трудно было соблюдать, так как византийская сторона могла внести серьезные коррективы… За три столетия противостояния Византии и Халифата наберется не более сотни спокойных лет». При этом характерен тон послания, с которым халиф ар-Рашид обращается к императору Никифору: «Во имя Аллаха, Милостивого и Милосердного. От Харуна, амира верующих, Никифору, румскому псу. Я получил твое письмо, сын безбожницы…» С другой стороны, продолжается бойкая торговля! Из империи, в частности, вывозится следующее, согласно трактату «Рассмотрение товаров» ал-Джахиза: «Из Рума привозят золотую и серебряную посуду, кайсаровские («царские») динары из чистого золота, лекарственные травы, шелковые ткани, парчу, горячих коней, рабынь, редкостные изделия из латуни, невскрываемые замки, лиры, специалистов по водоснабжению, агрономов, мраморщиков и евнухов… /и/ «абу каламун» – это византийская царская переливающаяся ткань с карминно-красным фоном и различными фиолетовыми переливами по красному и зеленому. Утверждают, что ее цвет меняется в зависимости от времени дня и яркости солнца. Ее цена очень высока». Часто по окончании очередного «сезона» войны устраивался обмен пленными: их подводили с обеих сторон к какой-нибудь пограничной реке в Малой Азии и по одному отпускали переходить по мосту, меняя таким образом равное количество; остаток уводили или ждали, когда привезут еще пленных для дальнейшего обмена. Как-то раз халифу ввиду недостачи пленных византийцев пришлось отдать на размен всех гречанок из своего гарема.

Вот в таких исторических условиях плыл наш корабль навстречу гибели. Он был двухмачтовым, длиной 16 метров, шириной – 5 метров, грузоподъемностью 35 тонн, нес косой «латинский» парус. На корме располагалась каюта капитана, в которой также находились некий высокопоставленный чин, носивший индийский меч с изображением птицы, и купец. Команда ютилась в каюте на носу. Кроме, собственно, восточных стеклянных сосудов корабль вез трехтонный груз битого стекла в мешках, предназначенного к переработке, вино, о чем мы уже упоминали (очевидно, принятое где-то по пути), чечевицу. Моряки коротали время за рыбной ловлей (найдены крючки и грузила) и игрой в шахматы и нарды, питались пойманной рыбой, свининой. Для защиты от пиратов на борту имелось достаточно оружия.