100 великих речей
Шрифт:
После того как пророк завершил свою прощальную проповедь, Аллах ниспослал следующий аят: «Сегодня привёл Я к совершенству вашу религию, довёл до конца милость Свою и одобрил ислам как религию для вас».
Слово Илариона Киевского «О законе и благодати» (1051)
Первый митрополит из русских в Древнерусском государстве, митрополит Киевский и всея Руси (1051/1052 г.), святитель Иларион (прозвище Русин; конец X в. – 1054/1055 г.) в торжественной проповеди в соборе Софии Киевской, в присутствии великого князя киевского Ярослава Владимировича (Мудрого) произнес Слово «О законе и благодати», написанное им между 1037–1050 гг. Слово, содержавшее апологию Русской земли, стало одним из самых ранних и выдающихся произведений древнерусской
В правление великого князя киевского Ярослава Владимировича Мудрого (1016–1018, 1019–1054), сына крестителя Руси (988) великого князя Владимира Святославича, Древнерусское государство стало набирать силу и обретать славную христианскую историю.
При Ярославе стали развиваться культура и образованность, выросла численность населения, были налажены отношения с европейскими странами, основаны города – Юрьев (Тарту), Ярославль в Поволжье и Ярославль в Прикарпатье, Юрьев Русский и Новгород-Северский, построены храмы и монастыри – собор Святой Софии, Юрьев монастырь в Новгороде, Киево-Печерский монастырь в Киеве и многие другие.
Радея за церковную независимость от Константинопольского престола, Ярослав издал Церковный устав и свод законов древнерусского феодального права – Русскую Правду; инициировал переписку и перевод на церковнославянский и древнерусский языки византийских и иных рукописей; в 1051 г. собрал русских епископов и назначил митрополитом своего единомышленника – Илариона. Это назначение, впервые произведенное без участия византийского императора и константинопольского патриарха, богословы рассматривают как проявление «вежливого неповиновения» Руси по отношению к Византии.
До рукоположения Иларион был пресвитером в княжеской церкви Свв. Апостолов в селе Берестове близ Киева, где находился летний великокняжеский дворец. В организованном по велению Ярослава литературном кружке Иларион участвовал как переводчик и хронист в составлении древнейшего летописного свода 1037 г. Великий князь выделил батюшку из числа других священников за его благочестие, ученость, незаурядный ум и удивительный ораторский талант. Иларион был красноречив и витиеват, «был подлинным поэтом в душе и своим произведением («Словом». – В.М.) доказал, что все поэтические красоты Св. Писания были ему понятны и увлекали его возвышенное религиозное чувство. Цель этого слова – восхвалить Бога за спасение людей вообще и русских – в частности» (Архиепископ Аверкий Таушев).
Вот мы и подошли к торжественной речи Илариона, которую сегодня можно найти более чем в 50 сохранившихся списках. Если коротко, в ней митрополит «в художественно совершенном и богословски обоснованном виде выразил апологию новопросвещённой страны и её крестителя князя Владимира». Содержание речи иерарх изложил в первых же словах: «О Законе, через Моисея данном, и о Благодати и Истине, явленной через Христа, повесть сия; и (о том), чего достиг Закон, а чего – Благодать. Прежде Закон, потом Благодать; прежде тень, потом Истина». Осмыслив место Русской церкви в истории христианства, Иларион ясно и возвышенно сказал о соотношении между Ветхим и Новым Заветом как о «Законе» и «Благодати», а также о двух природах Богочеловека Иисуса Христа – Божественной и человеческой.
Через понятие благодати священник обосновал право русского народа находиться на равных основаниях в одной семье с другими христианскими народами и странами, и прежде всего с Византией, и право великого князя самостоятельно ставить митрополита на киевский престол. Иларион показал, что именно выбор веры стал ключевой основой, определившей историческую перспективу развития государства и народа. Русь выбрала не язычество, не иудаизм (Ветхий Завет), а Христианство (Новый Завет) – жизнь будущего века – и за несколько десятилетий стала великой державой, оказывавшей влияние на судьбы мировой истории. В конце речи прозвучали панегирик кагану (князю) Владимиру Святославичу как крестителю и просветителю русского народа и похвала его сыну Ярославу (Георгию по крещению).
Завершает «Слово» пламенная молитва Илариона, в которой он обращается от лица всего русского народа к Богу, к Пресвятой Троице, к Богочеловеку Христу с просьбой всегда сохранять страну в чистоте. А всех православных священник призвал проявлять милость, терпение, кротость, смирение и святость.
В качестве иллюстрации – отрывок с восхвалением великих князей Владимира Крестителя (он же Владимир Красно Солнышко) и Ярослава (Георгия) Мудрого.
Настолование митрополита Илариона.
Миниатюра из Радзивилловской летописи, XV в.
«Подобный Великому Константину, равный ему умом, равно христолюбивый, равно чтущий служителей Его! Он со святыми отцами Никейского Собора положил Закон людям (всем), ты же с новыми нашими отцами, епископами, собираясь часто, с большим смирением совещался, как среди народа этого, новопознавшего Господа, Закон уставить. Он царство эллинов и римлян Богу покорил, ты же – Русь. Теперь не только у них, но и у нас Христос Царем зовется. Он с матерью своей Еленой Крест от Иерусалима принес (и), по всему миру своему разослав, веру утвердил. Ты же с бабкой своей Ольгой принес Крест из Нового Иерусалима, Константинова града и, по всей земле своей поставив, утвердил веру. Ибо ты подобен ему. По благоверию твоему, которое имел в жизни своей, сотворил тебя Господь (и) на Небесах той же, единой (с Ним) славы и чести сопричастником. Добрая наставница в благоверии твоем, о блаженный, – Святая Церковь Пресвятой Богородицы Марии, которую (ты) создал на правоверней основе и где ныне лежит мужественное тело твое, ожидая трубы архангельской.
Добрый и верный свидетель – сын твой Георгий, которого Господь создал преемником твоему владычеству: не нарушающим твоих уставов, но утверждающим; не умаляющим хранилищ твоего благоверия, но умножающим; не на словах, но (на деле) доводящим до конца, что тобою не окончено, как Соломон (дела) Давида. Он создал Дом Божий, великий, святой Премудрости (Его) на святость и освящение града твоего и украсил его всякой красотой: златом и серебром, и каменьями дорогими, и сосудами священными – такую церковь дивную и славную среди всех соседних народов, что другой (такой) же не отыщется во всей полунощи земной, от востока до запада. И славный град твой Киев величием, как венцом, окружил, вручил людей твоих и град скорой на помощь христианам Всеславной Святой Богородице. Ей же и церковь на Великих вратах создал во имя первого Господнего праздника, святого Благовещения. И если посылает архангел приветствие Деве, (то) и граду сему будет. Как Ей: Радуйся, обрадованная. Господь с Тобою! – так и ему: Радуйся, благоверный град. Господь с тобою! Встань, о честная главо, из гроба своего! Встань, отряси сон, ибо не умер ты, но спишь до всеобщего восстания! Встань, ты не умер, ведь не должно умереть веровавшему во Христа, Жизнь всему миру! Отряси сон, возведи очи и увидишь, какой чести сподобил тебя Господь там, и на земле не оставил беспамятным в сыне твоем. Встань, взгляни на чадо свое, Георгия, взгляни на род свой, взгляни на милого своего, взгляни (на того), кого Господь произвел от чресл твоих, взгляни на украшающего престол земли твоей – и возрадуйся и возвеселись! К тому же взгляни на благоверную сноху твою Ирину, взгляни на внуков твоих и правнуков: как живут, как хранимы они Господом, как благоверие держат по завету твоему, как в святые церкви часто ходят, как славят Христа, как поклоняются Имени Его. Взгляни же и на град, величием сияющий! Взгляни на церкви процветающие, взгляни на христианство возрастающее, взгляни на град, иконами святых освящаемый и блистающий, и фимиамом благоухающий, и хвалами, и божественными (именами), и песнопениями святыми оглашаемый».
P.S. «Слово» Илариона стало началом русской словесности. Эта речь, превзошедшая учение византийской церкви о ее исключительном праве на всемирное господство, в духовной и политической сфере заложила основы независимости русской церкви и Русского государства. «Слово» породило не только православное русское богословие, но и русскую художественную литературу. Оно стрелой пронзило даль тысячелетия, и после него ни один истинно русский писатель уже не мог творить не по совести. Эта стрела подобно стреле Амура несла не гибель, а одну лишь Любовь. Шарахающиеся же от этой стрелы сами натыкались в темноте безверия на пни, оставленные ими после себя в райском саду Литературы.