100 великих загадок русской истории
Шрифт:
На вопрос наш, – продолжает Драгомиров, – зачем эта подписка, генерал Врангель ответил, что он не хочет, чтобы все, и прежде всего его родной сын, упрекнули его в будущем в том, что он не исполнил своего долга. Все это было не совсем для нас понятно – зачем такая предусмотрительность? Но ввиду настойчивого требования генерала Врангеля, чуть ли не под угрозой отказа от выбора, подписка была дана».
Представляется, что в поведении Врангеля усматривается несомненное влияние писем его матушки, изготовленных по настоятельно-вежливым просьбам изворотливых чекистов, отлично сознававших неотвратимость своих действий.
Обратим внимание на то, что, оставив
Обратим внимание лишь на то, что примерно в 1923—1924 годах соответствующие подразделения ОГПУ-НКВД вели непрерывную охоту за такими одиозными фигурами заграничной контрреволюции, как английский шпион (одесского розлива) Сидней Рейли, проявивший себя организатором терактов и заговоров против советской власти. В 1918 году он был заочно осужден к расстрелу, а затем ОГПУ заманило его в Москву и после допросов он был убит 5 ноября 1925 года.
В том же году удачно заманили и арестовали нескольких активных сподвижников отъявленного экстремиста, организатора антисоветских заговоров, мятежей и террора, эсера Бориса Викторовича Савинкова. Затем заманили в капкан и его самого. Его схватили в Минске, арестовали и доставили в Москву, где состоялся суд. Савинкова приговорили к расстрелу, но ЦИК СССР заменил расстрел 10 годами лишения свободы. После чего Савинков якобы покончил с собой.
Просто не верится, что Рейли и Савинков в ту пору были для наших верхов страшнее и опаснее кумира белого движения генерала Врангеля, имевшего в своем подчинении реальные воинские формирования. Между тем операции ОГПУ-НКВД против Рейли и Савинкова, как всем хорошо известно, были превосходно разрекламированы в печати и кинофильмах (вспомним «Операцию Трест»), а вот про действия этих органов против Врангеля – ни слова.
Таким образом, тайные операции ОГПУ-НКВД по ликвидации злейших врагов советской власти проводились давно, но предпринималось ли нечто подобное против Врангеля – неизвестно. Как говорят – либо дождик, либо снег. То ли против Врангеля действовали, но без удачи, либо он умер в цветущем возрасте не без помощи хитроумства ОГПУ-НКВД.
Возможно, Северскому и Болгарину не разрешили сотворить новый фильм как раз из-за особенностей в судьбе Врангеля… Есть и еще одно обстоятельство отказа кинотворцам в работе над фильмом. Выше уже говорилось о том, что когда сапоги польских жолнежей топтали Украину, а Врангель двинулся на Донбасс, председатель Совнаркома В.И. Ленин обещал сдавшимся в плен врангелевским офицерам полную безопасность. Командующий Южным фронтом М.В. Фрунзе соответственно довел эту информацию до сведения войск, засевших в Крыму, обещая перебежчикам жизнь и свободу. Гуманные призывы большевиков не остались без ответа. Белые сдавались дружно. Однако после освобождения Крыма член
Словом, воплощение в «киноплоть» нового сценария пытливых авторов не состоялось. Тем не менее изложенное выше приводит к выводу о том, что в давние годы сотрудники появившегося на свет ВЧК применительно к баронессе Врангель и ее сыну генералу работали толково и результативно.
Представьте, какими качествами должны были обладать чекисты, чтобы не заставить, не вынудить, а убедить баронессу Врангель (с ее-то гонором) написать хотя бы одно трепетное письмо своему грозному для республики сыну, кумиру белого движения.
Такое могло быть под силу людям, обладавшим высоким интеллектом, превосходной эрудицией, дипломатическим тактом и стоическим терпением. Казематом, ржавой селедкой и сухой воблой этого не добиться.
Разумеется, не располагая прямыми доказательствами, мы представляем считать изложенное здесь всего лишь исторической версией, скромной попыткой прояснить некоторые загадочные места в мемуарах баронессы Марии Дмитриевны Врангель о чудесном ее спасении и обстоятельствах бегства из «коммунистического рая», в котором она оказалась.
«Узаконенные» грабежи царских коллекций [50]
«Этот фонд никогда не был закрытым», – признаться, такие слова заведующей отделом информации Центрального государственного архива литературы и искусства А.К. Бонитенко стали для многих откровением, как и содержание папки из фонда «Комиссии по контролю за вывозом за границу научных и художественных ценностей (1927—1931 гг.)». Власть распродавала национальное достояние и предлагала каждому ознакомиться, как все происходило? Что это – цинизм или недомыслие?..
50
По материалам М. Ершова.
Первые же просмотренные документы поведали, что в те годы за кордон вывозились картины, фарфор, хрусталь, ковры, музыкальные инструменты, книги, не говоря уже о драгоценностях. Происходил вывоз со многими нарушениями, занижалась стоимость, оценка предметов проводилась не специалистами, о чем свидетельствует и вывод ревизионной комиссии: «Разрешения на книги выдаются после просмотра списков зав. книжным отделом Саранчиным, а по небольшому количеству книг инспектор сговаривается по телефону с т. Саранчиным, после чего самостоятельно дает разрешение на вывоз». При таком порядке выдачи разрешения, безусловно, возможны крупные ошибки.
Например, в выданном разрешении на имя американца Перельштейна было указано, что книга «Авен-Эзро» издана в 1746 году, в то время как она издана в 1546 году.
Разница в два столетия. То есть резко занижена ценность книги. Начальники сменяли друг друга, а ошибки подобного рода повторялись. Такая картина открылась после просмотра только пяти-шести документов. Научный сотрудник музея истории Петербурга Г.А. Попова, досконально изучив данный фонд, а также многие другие документы, сделала вывод: «Петербургские дворцы, ставшие музеями, просто разворовывались».