100 знаменитых евреев
Шрифт:
В 1935 году сталинские репрессии не миновали и УФТИ, который был в то время научным центром мирового уровня. К 1937 году Харьковский институт физики был разгромлен, а сам Ландау спасся от ареста лишь бегством в Москву. Его настоятельно приглашал известный ученый Петр Капица в свой Институт физических проблем. Но в апреле 1938 года Льва все равно арестовали, обвинили в шпионаже, вредительстве, участии в составлении антисталинской листовки. В течение 1938–1939 годов он находился под следствием в Бутырской тюрьме. В камере арестант «развлекался» тем, что дразнил подхалимов: «Я очень люблю дразнить, когда есть за что!»
В результате ходатайства
Он был свободомыслящим человеком и прекрасно понимал, что живет в тоталитарном государстве. Тем не менее, несмотря на тяжкий тюремный опыт и предупреждения друзей, что за ним ведется постоянная слежка и его подслушивают на работе и дома, ученый высказывался о СССР так: «Наша система – фашистская система. Наши правители – фашисты с головы до ног. Они могут быть более либеральными, менее либеральными, но идеи у них фашистские. То, что Ленин был первым фашистом – это ясно». О политике Советского правительства во время Венгерской революции 1956 года: «Наши руководители решили забрызгать себя кровью… У нас это преступники, управляющие страной».
Во время Второй мировой войны Ландау занимался исследованием горения и взрывов и другими научными работами, за что в 1946 году ему вручили первую в его жизни Сталинскую премию. Затем академик руководил группой теоретиков, которые проводили фантастические по сложности расчеты термоядерных цепных реакций для создания ядерного оружия.
Работа над атомным проектом не привлекала ученого, и он старался свести ее к минимуму: «Разумный человек должен держаться как можно дальше от практической деятельности такого рода. Если бы не мой пятый пункт (национальность), я не занимался бы спецработой, а только наукой, от которой сейчас отстаю».
В 1953 году, когда первая советская термоядерная бомба прошла испытания, ее главные создатели, в том числе и Ландау, получили золотые звезды Героев Социалистического Труда, ордена Ленина и Государственные премии. Вот только выезжать за границу на международные симпозиумы было нельзя. Лев Давидович воспринимал свое научное одиночество как трагедию. Позже он обращался к Н. С. Хрущеву, но даже поездку в Китай ему не разрешили.
Те, кто близко знал Льва Давидовича, рассказывали, что он почти всегда находился в состоянии творческого напряжения. Временами, захваченный новой идеей, он терял сон и забывал о еде. Так появлялись новые фундаментальные труды и научные открытия.
Супруга Ландау вспоминала: «Дау занимался только дома. От собственного кабинета в институте он отказался: “Заседать я не умею, а лежать там негде”… О науке разговаривал с физиками, студентами и посетителями дома, в фойе института или гуляя по длинным институтским коридорам, а в теплые времена года – по территории института.
– Коруша, я пошел в институт почесать язык.
Это означало, что его ждут сотрудники и ученики, он будет читать лекции, проводить семинары, разговаривать о науке или консультировать. Занимался же настоящей наукой Дау только в одиночестве, лежа на тахте в окружении подушек».
У гениального ученого была уникальная способность к математическим расчетам. Он никогда не пользовался ни логарифмической линейкой, ни таблицами логарифмов, ни справочниками. Все эти сложнейшие расчеты физик производил в уме. Но порой самые элементарные бытовые
7 января 1962 года по дороге в Дубну Лев Давидович попал в автокатастрофу. Он ехал помочь своей племяннице Элле, дочке его сестры Сони. (Случилось так, что племянница ушла от мужа и оказалась в сложном положении.) На скользком шоссе машина ученого столкнулась с грузовиком. Все отделались испугом, легкими ушибами и царапинами, а Дау получил серьезнейшие переломы, повреждения мозга и внутренних органов. В течение шести недель пострадавший оставался без сознания и почти три месяца не узнавал даже своих близких.
Несчастный случай всколыхнул всю научную общественность. Медики и физики разных стран стремились внести свой вклад в спасение великого ученого, и он чудом выжил. К Дау вернулась речь, он начал ходить, но творческой деятельностью заниматься уже не мог. Лев Давидович помнил стихи, какие-то давние события, но кто навещал его вчера, что было час назад – не помнил. И, что хуже всего, именитый физик потерял интерес к жизни и окружающим.
В 1962 году Л. Д. Ландау был удостоен Ленинской премии, а также Нобелевской премии по физике «за пионерские работы в области теории конденсированных сред, в особенности жидкого гелия». (Так сложилось, что саму работу он писал перед своим арестом еще в 1938 году.) Поехать в Стокгольм лауреат не смог, и эту высокую награду вручил ему в Москве посол Швеции.
Незадолго до кончины великий физик сказал: «Я неплохо прожил жизнь. Мне всегда все удавалось». Это были его последние слова. 1 апреля 1968 года он умер в московской больнице.
В год смерти выдающегося ученого вышло собрание его работ в различных областях физики – квантовая электродинамика, магнетизм, сверхтекучесть и сверхпроводимость, физика твердого тела, атомного ядра и элементарных частиц, физика плазмы, астрофизика и других. Такая широта научного творчества Ландау беспрецедентна по своему диапазону.
ЛЕВИТАН ИСААК ИЛЬИЧ
(род. в 1860 г. – ум. в 1900 г.)
Выдающийся русский живописец-пейзажист, создатель «пейзажа настроения», превосходный рисовальщик и колорист. Академик живописи (1897 г.), член Товарищества передвижных выставок (с 1887 г.), действительный член Мюнхенского художественного общества «Сецессион» (1897 г.). Участник международных выставок в Мюнхене (1896, 1898, 1899 гг.), Всемирной Парижской выставки (1900 г.). Руководитель пейзажного класса в Московском училище живописи, ваяния и зодчества (с 1898 г.).