100 знаменитых москвичей
Шрифт:
Остается только удивляться, как в таких условиях актриса смогла создать свои лучшие театральные и кинематографические работы: Раневскую в «Вишневом саде», королеву Гертруду в «Быть или не быть», Машу в «Трех сестрах», Катлину в «Легенде о Тиле», Пашеньку в «Отце Сергии», Лизу в «Зеркале», герцогиню Мальборо в «Стакане воды» и др. А еще были смелая и очень интересная задумка сыграть Гамлета, литературно-музыкальные композиции по «Реквиему» и «Поэме без героя» А. Ахматовой и конечно же книги, которые писались в основном в редкие дни отдыха от сцены и съемочной площадки, а также педагогическая деятельность в родном Щукинском училище. Немудрено, что за все свои актерские удачи Демидовой приходилось расплачиваться неустроенностью личной жизни и семейными радостями. Перейдя рубеж сорокалетия, она с грустью напишет: «"Своего" дома я так и не создала. То дома не было, то не было времени сделать его "своим". Свой конкретный дом, тот, в котором живу, не люблю. Именно потому, что он не "свой". "Свой" же абстрактный дом, которого, наверное, никогда не будет, люблю и мечтаю о нем. О таком доме, в котором все располагало бы к душевному равновесию». По той же причине актриса редко приглашала к себе друзей и знакомых. Это было связано не только с хлопотами, на которые у нее часто не было ни времени, ни сил, а с тем, что, по ее словам, «после гостей наступает момент, когда уходит последний человек и наступает тишина, становится пусто в доме… И, естественно, остаются на душе всякие "осадки", когда снова остаемся одни дома». Об одном таком несостоявшемся празднике актриса писала: «Как-то, когда моему мужу исполнилось 36 лет, мы задумали "вечер 36-го года" (он родился в 36-м году). Должны были быть те же одежды, что в 36-м (как мы это знаем по рассказам и кино), та же еда, те же танцы… Такой театр для самих себя. Мы все много про это говорили, со знанием дела обсуждали, а "вечер 36-го года" так и не состоялся. Куражу не хватило…»
В этом воспоминании отчетливо проступает тяготение профессии над миром простых семейных радостей, которое как бы диктовало сценарий совместной жизни актрисы и ее мужа – кинодраматурга В. Валуцкого.
Пик славы Аллы Демидовой пришелся на конец 1970-х годов. Нельзя сказать, что после этого интерес к ее работам стал угасать. Напротив, каждое ее выступление на сцене или появление на экране – событие. Она была и остается знаковой фигурой отечественного театра. Но из Театра на Таганке Демидова ушла. Она считает, что в нем «были утеряны традиции, преемственность поколений, какая-то особая, уютная атмосфера старого театра. Я разочаровалась в этом театре». Теперь актриса работает со многими режиссерами: А. Васильевым, Р. Виктюком, Сузукки, Терзопулосом, Робертом Уилсоном. В 1993 г. она создала свой собственный «Театр А», где греческим режиссером Терзопулосом для актрисы были поставлены спектакли «Квартет» и «Медея-Материал». Но московская публика вяло приняла эти ее философско-поэтические работы. Тогда она сказала: «Если, смотря в прорези занавеса, не находишь зрителя с одухотворенным лицом, чтобы для него играть, – нужно уходить!» Поэтому ее спектакли чаще видят в Южной Америке и Японии, чем на Родине. Демидова охотно рассказывает о своих необычных представлениях: «В театре меня, как актрису, занимает сегодня освоение пространства. Вот "Медею" я играла в Сардинии в открытом театре на 300 человек с дивным полом из мозаики, под огромной круглой луной, где-то далеко маяк, рядом море, мое платье в момент стало мокрым… Удивительное чувство – власть не над зрителями, а над этой вибрацией мира. Или в Дельфах, где семь тысяч зрителей и я играла без микрофона. Или в Стамбуле, где в огромном разрушенном храме горели пятьсот свечей, эхо далеко разносилось от моего голоса… Вот это и есть счастье, подарки судьбы».
Демидова увлеченно занимается педагогикой. Проводимые ею за рубежом мастер-классы посвящены излюбленной теме актрисы – энергетическому обмену между актером и зрителем. Не так давно Вульф написал, что «Демидова – одна из самых больших актрис нашего времени, ее талант ныне находится в очевидном конфликте с закатом культуры, которым отмечен конец века». Но этим же талантом отмечен и век следующий, который, будем надеяться, приведет нас к возрождению культурных ценностей, и мы еще не раз соприкоснемся с искусством Аллы Демидовой.
Долгоруков Владимир Андреевич
(род. в. 1810 г. – ум. в 1891 г.)
Князь, выдающийся градоначальник Москвы, благотворитель и меценат. Занимал пост генерал-губернатора самое продолжительное время в истории города (с середины 1860-х до 1891 г.). Владимир Андреевич пользовался большим уважением москвичей и был удостоен всех высших российских орденов: Св. Станислава I степени (1849), Св. Анны I степени (1851), Св. Владимира II степени (1853), Белого Орла (1860), Св. Александра Невского (1864), Св. Владимира I степени (1870), Св. Апостола Андрея Первозванного (1874).
Владимир, младший сын статского советника князя Андрея Николаевича Долгорукова и Елизавены Николаевны Салтыковой родился в 1810 г. Как было принято в то время, начальное образование мальчик получил в домашних условиях, после чего был отправлен родителями в школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров. Окончив ее, юный князь в 1828 г. пошел служить в лейб-гвардии Конный полк и в апреле следующего года получил чин корнета. В 1830 – 1831 гг. Владимир Андреевич принимал участие в подавлении польского восстания, отличился при штурме Варшавы. Отечество заметило князя и милостиво отметило его орденом Св. Анны III степени с бантом. А в январе 1833 г. Долгорукова назначили адъютантом военного министра графа А.И. Чернышева – уже в чине поручика. На новом месте князю пришлось взять под свой контроль деятельность интендантства. В 1836 г. Владимир Андреевич отправился на Кавказ, где неоднократно участвовал в стычках с горцами, а затем в военную экспедицию за Кубань. В результате в 1837 г. его ждало производство в штаб-ротмистры, а спустя год бравого вояку направили в Мюнхен – продемонстрировать королю Баварии Людвигу I русское огнестрельное и холодное оружие.
В марте 1841 г. карьера Долгорукова сделала еще один виток: он стал ротмистром и три с половиной года мотался по различным губерниям, контролируя работу интендантских учреждений и собирая сведения об урожае. А в 1842 г. коллекция наград Владимира Андреевича пополнилась орденом Св. Георгия IV степени.
Декабрь 1844 г. принес Долгорукову весомый предновогодний подарок: его произвели в полковники и назначили на службу к военному министру – для выполнения особых поручений. Поскольку опыта работы в интендантской сфере у князя хватало, в январе 1847 г. он уже числился вице-директором провиантского департамента Военного министерства, а в апреле – флигель-адъютантом российского монарха. Чуть больше года потребовалось Владимиру Андреевичу, чтобы преодолеть очередную ступеньку в табели о рангах и стать генерал-майором. С 1848 по 1856 г. он исполнял также обязанности генерал-провиантмейстера Военного министерства, принимал участие в подготовке армии к венгерской кампании (1849 г.) и снабжении войск в ходе Крымской войны (1853 – 1856 гг.). В 1855 г. Долгорукова вновь повысили – теперь князь уже числился генерал-адъютантом, вошел в состав Военного совета, а на следующий год стал генерал-лейтенантом.
Когда в августе 1865 г. стал вопрос о том, что Москве нужен новый градоначальник, монарх решил, что оптимальной кандидатурой на это место является Долгоруков. Ему суждено было стать подлинным «отцом города» и остаться с москвичами надолго – более чем на четверть века. А в мае 1867 г. Владимира Андреевича вновь повысили в чине, произведя в генералы от кавалерии. Приняв Москву «под свою руку», князь быстро завоевал репутацию доброго, отзывчивого, внимательного и справедливого человека. В 1865 г. его избрали почетным мировым судьей Звенигородского уезда Московской губернии, а в 1868-м – Смоленского уезда. Много сил, средств и времени Долгоруков отдавал благотворительности и заботам о благоустройстве города.
Владимира Андреевича можно с полным правом отнести к числу реформаторов. За то время, пока он находился на посту московского генерал-губернатора, серьезные перемены произошли и в облике города, и в системе городского хозяйства. Среди них – два глобальных новшества: газовое освещение улиц и начало работы конно-железной дороги (1872 г.) В Москве стало стремительно развиваться банковское дело, оживилась торговая и биржевая деятельность, новые темпы набирало развитие промышленной сферы, город как-то незаметно приобрел европейский облик. С улиц исчезли будки, около которых дежурили сторожа с алебардами. Новое освещение в темное время суток сразу «вытолкнуло» Москву из глухого Средневековья в современность. Старые громоздкие экипажи ушли на покой, уступив место маленьким элегантным кареткам. Да и сами горожане существенно изменились: студенчество отказалось от ношения формы и стало усиленно отращивать волосы, превращаясь из прилизанных пай-мальчиков в этаких «битников» XIX века; на улицах все чаще появлялись стриженые девицы (о ужас!), которые к тому же без зазрения совести носили короткие платья темного цвета и, в довершение авангардного вида, синие очки; приблизительно в то же время в Москве «вышли из подполья» курильщики – теперь их можно было увидеть где угодно.
Новые порядки и веяния коснулись всех сторон жизни горожан. Сама же Москва быстро заняла позицию научного и культурного центра. Здесь проводились всероссийские выставки – Этнографическая (1867 г.), Промышленная (1872 г.), Промышленно-художественная (1866, 1869, 1872 гг.). На их основе возникли крупнейшие московские музеи – Исторический, Политехнический и Этнографический (при Московском университете). В 1880 г. на Страстном бульваре был открыт памятник А.С. Пушкину. Спустя еще три года в Москве освятили храм Христа Спасителя. Кстати, Долгоруков в течение почти 30 лет являлся главой комиссии по его возведению.
Либерализация привычных устоев, оживившая общественную жизнь и промышленное развитие, во многом была личной заслугой князя Долгорукова. Человек мягкий, приветливый и, бесспорно, умный и проницательный, не отягощенный ханжеством, он «давал зеленую улицу» многим начинаниям. Благодаря этому Владимир Андреевич пользовался у столичных жителей популярностью и уважением. Юбилеи его управления городом отмечались с размахом и большой торжественностью. В 1875 г. генерал-губернатору присвоили звание почетного гражданина Москвы. Кстати, он являлся также почетным гражданином Бронниц, Вереи, Волоколамска, Звенигорода, Дмитрова, Коломны, Павловского посада, Подольска и других населенных пунктов, был председателем попечительного совета заведений общественного призрения в Москве.