100 знаменитых женщин
Шрифт:
Ангелика познакомилась с Гете в Риме, и они стали близкими друзьями, беседовали об искусстве, ходили на выставки. Единственный дом, который поэт посещал в Риме, принадлежал Кауфман. Гете не пропустил ни одного музыкального и литературного вечера в ее салоне. Он видел, как эта родственная ему душа, эта модная и хорошо оплачиваемая художница была одинока и скучала в обществе бесталанного, скупого, старого супруга, но не роптала на судьбу. Поэт высоко ценил профессионализм, талант и богатый внутренний мир этой интересной женщины и ей первой читал только что написанные строки. Эта дружба долгое время согревала душу стареющей Ангелики.
Кауфман умерла 5 ноября 1807 г. в Риме. Вся Академия Св. Луки проводила
БАШКИРЦЕВА МАРИЯ КОНСТАНТИНОВНА
Талантливая русская художница-реалистка. Автор около 150 картин, рисунков, акварелей, скульптурных этюдов и личного «Дневника».
Мария Башкирцева – явление в искусстве яркое и самодостаточное. Ее девиз: «Ничего – прежде меня, ничего – после меня, ничего – кроме меня», звучит на первый взгляд претенциозно и надменно. Но эти слова вызваны ранним осознанием своего предназначения в этом мире, предельным откровением мыслей и чувств талантливого человека, которому в земной жизни был отмеряй малый срок. В одном из залов Люксембургского музея в Париже находится статуя скульптора Лонжелье «Бессмертье». На ней изображен умирающий гений, протягивающий ангелу смерти свиток из восьми имен, преждевременно сошедших в могилу великих людей. Среди них одно русское имя – Мария Башкирцева.
«Звездная ее дорога» началась в имении Гавронцы, возле Полтавы, 11 ноября 1860 г. Маша принадлежала к богатому аристократическому роду. Ее отец, Константин Павлович Башкирцев, довольно образованный и не лишенный литературного дарования человек, долгое время был предводителем полтавского дворянства. Мать, урожденная М. С. Бабанина, принадлежала к древнему роду, ведущему свое происхождение от татарских князей. Гадальщик-еврей предсказал ей, что «сын будет как все люди, но дочь твоя будет звездою…»
Родители и многочисленные родственники и относились к Мусе как к звезде, любили и обожествляли, прощали шалости и восторгались любыми ее достижениями. В детстве она была «худа, хила и некрасива», но в голове невзрачной девчушки, уже тогда обещавшей стать хорошенькой, теснились мысли о дарованном ей свыше величии.
Мусина мама из-за разногласий в семье решилась на развод и выиграла бракоразводный процесс. С двухлетнего возраста девочка фактически оставалась на попечении теток и деда, С. Бабанина, блестяще образованного человека. Переживая за ее хрупкое здоровье, семейство Бабаниных в 1868 г. отправило девочку с матерью и теткой за границу. После двухлетнего путешествия по городам Европы они обосновались в Ницце. Маша подолгу жила в Италии: Рим, Венеция, Флоренция, Неаполь, самые лучшие отели и дорогие виллы, светские приемы высшей знати, известнейшие музеи мира – все было у ног маленькой, но такой не по возрасту мудрой девочки, которая ощущала себя запертой в золоченой клетке. Богатство и то, что оно давало, нравилось и принималось ею как должное, но ее душе и уму было тесно в домашних рамках. Маша категорически не вписывалась в какие-либо традиционные каноны. Жизнь била в ней ключом. Противная, заносчивая аристократка, насмешливая и надменная даже в детские годы, она постоянно искала для себя занятий, не характерных для барышень ее возраста.
С пяти лет Маша училась танцам, но мечтала не о балах, а об актерской карьере. В 10 лет она начала рисовать, и успехи
«До 12 лет меня баловали, исполняли все мои желания, но никогда не заботились о моем воспитании. В 12 лет я попросила дать мне учителей, я сама составила программу. Я всем обязана самой себе». И чем больше Мария училась, тем глубже понимала, как много ей надо успеть. С этих пор (1873 г.) все свои мысли, каждый поступок, любую интересную фразу она заносила в свой дневник.
Это не дневник барышни с пустыми «ахами», это дневник-исповедь самодостаточной личности, которая с беспристрастной откровенностью обнажает свои мысли, мечты, стремления, уверенно осознавая, что пишет она не только для себя, но и для всех. «К чему лгать и рисоваться! Да, несомненно, что мое желание, хотя и не надежда, остаться на земле во что бы то ни стало… это всегда интересно» – жизнь девочки, девушки и, прежде всего, женщины, записанная изо дня в день, без всякой рисовки, как будто бы никто в мире не должен был читать написанного, и в то же время со страстным желанием, чтобы оно было прочитано.
106 больших рукописных томов за неполные 12 лет. В них она вся, со своим «безмерным тщеславием», желанием быть то герцогиней, то знаменитой актрисой, «самолюбивая настоящая аристократка», предпочитающая богатого мужа, но раздраженная общением с банальными людьми, «презирающая род людской – по убеждению» и пытающаяся разобраться, чего стоит окружающий мир, человек и его душа. С детским максимализмом в свои 12 лет она заявляет: «Я создана для титулов. Слава, популярность, известность повсюду – вот мои грезы, мои мечты…» И рядом мистические строки, обостренные чувством быстротечности времени: «…Жизнь так прекрасна и так коротка!.. Если я буду терять время, что же из меня выйдет!» и это избалованное дитя нашло себе прибежище в каторжном труде.
Мария не теряла времени. Трактаты Горация и Тибула, Ларошфуко и Платона, Савонаролы и «любезного друга Плутарха» занимали ее ум, как и книги Коллинза, Диккенса, Дюма, Бальзака, Флобера и Гоголя. Это было не просто беглое чтение, а вдумчивый труд, сопоставление их взглядов с ее мироощущением.
К любому вопросу она подходила серьезно, открыто рассказывала о самой себе, как психолог, разбираясь в своих чувствах. Влюбившись в герцога Г. (Гамильтона?), Маша на страницах дневника обстоятельно рассуждала о своей любви и предстоящем, в мечтах, замужестве. Попытка разобраться в чувствах, возникших между нею и племянником кардинала Пьетро Антонелли (1876 г.), приводит Марию к убеждению, что она переросла своих потенциальных женихов и уровень своего окружения. Это сознание обрекло ее на душевное одиночество.
Как много было даровано этой девушке, но слабое тело с трудом справлялось с запредельными нагрузками, которые взвалила Башкирцева на свой мозг и душу. В 16 лет состояние ее здоровья резко ухудшилось. Врачи, курорты, светская жизнь, путешествия – но темп работы над собой не замедляется ни на минуту. Мария жила с ощущением приближающейся смерти. «Умереть?.. Это было бы дико, и однако мне кажется, что я должна умереть. Я не могу жить: я ненормально создана, во мне – бездна лишнего и слишком много недостает; такой характер не может быть долговечным… А моя будущность, а моя слава? Ну, уж разумеется, тогда всему этому конец!»