1000 ночных вылетов
Шрифт:
— От лышенько! — воскликнул Казюра. — А ну, хлопцы! Слушай мою команду — залазь у самолеты!
— По самолетам, друзья! — поддержал я Ивана.
— До побаченья, командир!
В штабе, когда я доложил полковнику обстановку на аэродроме и об изменении места и формы сигналов, разразилась буря.
— Мне поперек горла твоя самодеятельность, лейтенант! — начал полковник. — Наши самолеты уже в воздухе! Выполняют боевые задачи. Всем приказано при возвращении пройти над аэродромом «Пастовичи», разглядеть выложенные сигналы и сообщить в штаб армии. А что ты наделал своей дурью?! Вылетай обратно! Командиру
Мне хотелось ответить полковнику какой-либо грубостью, но… я человек воспитанный.
Поэтому лишь молча поднес ладонь к пилотке:
— Есть, товарищ полковник! — и повернулся через левое плечо. У самолета меня уже ждали Ландин и Ждановский.
— Самолет готов к вылету! — доложил Ландин. — Извини, не успел заклеить пробоины на правой люльке и на крыле.
Я взглянул на правое крыло, где белыми шишками по зеленому полю перкали пулеметная очередь оставила свой жестокий след.
— Хорошо, хоть не зажигательными, — продолжил Ландин. — Тебе с Николаем повезло — там еще по правому борту пробоины…
— Это еще в первом полете на переднем крае нас обстреляли, из окопов — я видел.
— И ты не ответил своим пулеметом? — взглянул я на Ждановского.
— Так мы же шли тихонечко, чтобы не привлекать к себе внимания. Да и фрицев не хотел будить…
— Гений! — не унимался я. — Сейчас вылетаем. Это который раз за сегодня будем пересекать линию фронта?
— Если считать туда и обратно, то пятый, — ответил Николай.
— И опять потихоньку? — съязвил я. — Чтобы не будить фрицеков после обеда?
— Как прикажешь, командир, — с обидой ответил Николай, поправляя лямки парашюта.
— Прикажу — стрелять!
— Есть! — ответил Николай и поднялся на правое крыло.
«Обиделся, — подумал я, обычно занимать свои места в кабинах принято с левого борта, — ладно, взлетим, тогда извинюсь, а сейчас…» Я склонил голову за борт:
— От винта!
— Есть от винта! — ответил Ландин и тут же замахал обеими руками: — Стой! Не запускай! Посыльный из штаба!
Чтобы лучше видеть, я поднялся с сиденья. К самолету кто-то бежал, размахивая над головой листком бумаги.
— Приказано подождать с вылетом! — еле отдышавшись, прокричал посыльный. — Сейчас привезут обед для ваших ребят!
Передав бумагу Ландину, он побежал обратно, а Петрович поднялся на крыло и передал бумагу мне: «Тебе и твоим экипажам командующий объявил благодарность за выполнение задания. Твой сумасбродный план со сменой места и формы сигналов им одобрен.
Обед для всех возьмешь с собой.
Когда примешь первый транспортный самолет, можешь всем звеном возвращаться в полк.
Вашей дивизии поставлена интересная задача. Думаю, тебе, гвардии невежа, это понравится.
Прими мои наилучшие пожелания!
Полковник Наумов».
Разгром вражеских группировок, начатый в районе Бобруйска и Минска, привел к образованию в обороне немецких войск огромной бреши. Войска 1-го Белорусского фронта правым крылом продолжали наступление на Барановичи и Брест, встречая яростное сопротивление противника, войска которого пополнились несколькими свежими дивизиями.
Авиасоединения 16-й воздушной армии, взаимодействуя с войсками 65-й и 28-й армий и конно-механизированной группой, продолжали преследовать
Сломив упорное сопротивление врага, войска фронта овладели укрепленным районом и городом Барановичи, а через два дня освободили город Слоним.
Наша дивизия помимо ночных бомбоштурмовых ударов в эти дни занималась доставкой горючего для войск и авиации на аэродром «Барановичи». Только за три дня было доставлено 50 т бензина, 19 т масла и большое количество различных боеприпасов.
В результате блестящих побед Красной Армии к концу июля 1944 года почти вся территория Белоруссии была освобождена от немецких оккупантов. И Ставка Верховного командования поставила задачу 1-му Белорусскому фронту развивать дальнейшее наступление на Варшаву, выйти на Вислу и Нарев и захватить плацдармы на берегах этих рек.
Пепел сожженных стучит в сердца
Где-то совсем недалеко Беловежская пуща — дремучие леса, непроходимые болота, заповедные зубры. Однажды под крылом моего самолета мелькнул старинный замок — охотничья резиденция польских королей. Говорят, сюда приезжал охотиться на зубров Геринг. Может, это и правда. Но не это сейчас занимает мои мысли. До границы Германии остались считаные километры — сотня, другая.
Полк еще в глубоком тылу, а наша эскадрилья вместе с комендатурой от БАО выдвинута вперед и уже ведет боевые действия с территории Польши.
Деревушка Водыне, где мы базируемся, находится близ Минска-Мазовецкого, что по нашему административному делению соответствует районному центру. Однако от этой близости Водыне не приобрела никакой «столичности». Задумчивые ивы над гладью заболоченной речушки, крытые соломой хаты… Лишь неподалеку от костела, в конце деревни, просматриваются сквозь зелень белокаменные стены панского маёнтка — помещичьей усадьбы. Совсем как в глухомани нашего Полесья, но старого, дореволюционного, — того Полесья, облик которого донесли нам талантливые стихи Янки Купалы и Якуба Коласа.
В центре деревушки стоит добротный дом под железной крышей. Это «склеп» пана Юзефа. Магазинчик, чайная, кабачок и… В общем, здесь можно приобрести любые необходимые мелочи, были бы деньги, а уж пан Юзеф не поленится подняться с постели и глубокой ночью, чтобы на настойчивый стук позднего посетителя протянуть в форточку пачку «юнака» или «махорковых» — излюбленных сигарет бедноты, а то и бутылку бимбера. [18]
А еще в дом пана Юзефа посетители частенько приходят не столько для того, чтобы пропустить стопку бимбера и закусить свежими колбасами — изготовлять их пан Юзеф непревзойденный мастер, — но и выпить чашку горячей гарбаты, [19] а главное, обменяться новостями. Новости человеку нужны как воздух. А сейчас, в это смутное время, особенно.
18
Бимбер — самогон.
19
Гарбата — чай.