1000 притч
Шрифт:
Семь лет пробыл дервиш в этом экстатическом состоянии. Домом его стала улица, соседями – бродячие собаки. Он не замечал ни голода, ни лишений – он был на вершине блаженства. Обезумевший, он преследовал принцессу повсюду. И тогда ее телохранители решили его убить. Однако, испугавшись за жизнь несчастного, принцесса вызвала его к себе и сказала:
– Никакой союз между нами невозможен. И тебе лучше немедленно покинуть город, потому что мои слуги хотят тебя убить.
Тогда дервиш ответил:
– С тех пор, как я увидел тебя, жизнь потеряла для меня всякую цену. Пусть они прольют невинную кровь,
– О глупец! – воскликнула принцесса. – Когда я увидела, каким посмешищем ты себя выставил, я не могла не улыбнуться, только и всего.
Бесконечная печаль изобразилась в глазах дервиша. Ненадолго оцепенев, он, наконец, учтиво поклонился, прижав ладонь к сердцу, и молча ушел.
На шпагах
Однажды Сюй Вэньчан, скитаясь без гроша в кармане, попросился на ночлег в один из монастырей. Монахи впустили странника, но, видя, что перед ними бедный ученый, обращались с ним довольно грубо.
В тот же вечер в монастыре остановился и богатый купец, и монахи наперебой старались ему угодить.
Не захотев терпеть такую несправедливость, Сюй Вэньчан спросил одного монаха:
– Почему со мной вы так грубы, а с купцом так вежливы?
Монах ответил:
– А вы разве не знаете, что у нас, буддистов, принято относиться к плохому обращению как к неплохому, а к неплохому относиться как к плохому?
Тут Сюй Вэньчан, не говоря ни слова, дал монаху несколько крупных тумаков. Тот завопил от боли и спросил, почему постоялец побил его.
– А разве ты не знаешь, – ответил Сюй Вэньчан, – что у нас, конфуцианцев, принято относиться к битью как к небитью, а к небитью как к битью?
Лепестки солнечного лотоса
Долго скитался Абу Саид по миру, сам не зная, чего он ищет и в чем его предназначение. Однажды он зашел в одну индусскую деревушку, чтобы попросить у кого-нибудь немного риса и остаться на ночлег. Подойдя к ветхой хижине, Абу был встречен очень худым и высоким стариком. Отличаясь простотой поведения и гостеприимством, хозяин невольно вызвал к себе доверие, и, разговорившись, Абу поведал старику свою грустную историю. Он рассказал ему о своих сокровенных печалях, бесплодных скитаниях и неизменных разочарованиях.
Старик внимательно выслушал, немного помолчал и наконец сказал:
– Я помогу тебе, но ты не должен выходить из этой хижины, пока тебе не будет позволено. Посмотри, здесь нет ничего, кроме подстилки из старой соломы да закопченной лампы. И вот тебе задание: думай об огне. Через три часа я вернусь, чтобы выслушать тебя.
Абу Саид очень удивился, но не подчиниться требованию странного старика он не мог. Долго тянулось отведенное время. Юноша уже давно приготовил свой ответ и теперь сидел, скучая. Наконец старик вернулся.
– Огонь – это вещество, на котором готовят еду и согреваются в холодные ночи, – сказал Абу.
– Думай еще, – ответил старый индус. – Сказанное тобой слишком примитивно. Я приду с восходом солнца. Не спи!
Мучительно долгой была эта ночь для Абу, но наконец он дождался старика.
– Огонь – это горящие лепестки Солнечного Лотоса, упавшие с неба на землю, – сказал юноша.
– Твои мысли бедны и поверхностны. Думай еще, – сказал старик и, презрительно отвернувшись, ушел.
Абу Саид потерял счет времени; два раза всходило и заходило солнце с тех пор, как ушел старик, а он все еще ничего не ел и не пил. Казалось, он весь превратился в единственную мысль и сам стал огнем. Все его тело горело от жары, жажды и назойливых насекомых; голова уподобилась раскаленному шару, глаза налились влажным пламенем. Внезапно он понял, что, напряженно думая об одной вещи, он постиг самого себя. Он вдруг ясно увидел всю свою жизнь, и единственно верный путь, которым надлежало ему идти, теперь лежал как на ладони. Абу Саид загадочно улыбнулся и вышел из хижины. Старый индус, скрестив ноги, неподвижно сидел на земле. Он ждал его.
Тяжела чаша мудрости
Некий монах по имени Фэн преследовал наставника Чжао-чжоу с намерением отобрать у него одеяние и чашу учителя.
Увидев это, Чжао-чжоу положил тогу и чашу на камень и сказал Фэну:
– Эти вещи – только свидетельства мудрости. Разве можно завладеть ими силой? Возьми их, если можешь.
Фэн попытался поднять одеяние и чашу, но они были тяжелы, как гора. Сгорбившись от стыда, Фэн сказал:
– Могу ли я назвать вас своим учителем?
Не отвергай себя
Монах по имени Дачжу явился к наставнику Ма-цзу Даои.
– Откуда ты пришел? – спросил его учитель.
– Из юэчжоуского монастыря Больших Облаков, – ответил Дачжу.
– А для чего ты пришел сюда?
– Для того, чтобы постичь закон Будды.
– Не ценя богатства в своем доме, ты их отвергаешь. Зачем уходить так далеко? Мне нечего тебе дать.
Дачжу отвесил поклон и спросил:
– Но в чем богатство Дачжу?
– Спрашивающий меня сейчас и есть твое богатство, – ответил Ма-цзу Даои. – В нем все наличествует сполна и ничего не упущено. Пользуйся этим свободно, ибо богатства сии неисчерпаемы. Зачем искать их на чужбине?
Услышав эти слова, Дачжу наконец познал свое сердце. Подпрыгнув от радости, он горячо поблагодарил учителя и ушел.
Журавли
Монах Чжиу Лянь любил журавлей. Их полет напоминал ему танец стрел, их грациозные осанки были подобны стеблям орхидей, качающихся на ветру, – Чжиу Лянь умел ценить красоту.
И вот в то время, когда монах жил на горе Яншань, кто-то, знавший о его пристрастии, прислал ему в подарок пару маленьких журавлей. Чжиу Лянь стал ухаживать за ними как самый чуткий влюбленный. Жизнь его превратилась в поэму.
Однако через некоторое время у птиц подросли крылья, и они уже могли улететь. Но Чжиу Лянь так боялся потерять своих любимцев, что в порыве отчаяния не сдержался и подрезал им крылья. Бедные журавли, предчувствуя усладу высоты, все пытались взлететь, но могли лишь прыгать, изгибаться и неуклюже валиться на землю. И всякий раз, когда птицы оглядывались назад, на свои обрезанные крылья, казалось, что они смотрят на Чжиу Ляня с глубоким укором.
В конце концов Чжиу Лянь забыл о своих страданиях – он только чувствовал страдание журавлей, которых сам лишил свободы. И он понял: