1001 Ж
Шрифт:
– Потрясающе! – восхитился Рома, – Каков красавец! Глыба, а не танцор! А есть тотализатор тут? Дорогая, я знаю, как нам разбогатеть: надо срочно заложить нашу квартиру и поставить на победу этого джентльмена в категории «Профи»!
– Да тише ты! – шикнула на него Ната, – На нас и так все смотрят!
– И пусть смотрят! Пусть слушают! Быть может, кто-то из присутствующих таки ответит мне, почем золото для народа?!
– Да ладно тебе, Ромчик, – примирительно сказал Толя Вакарчук, – это ж с самого начала было ясно, что тут не турнир, а выставка декоративных болонок! Просто хозяевам нужно увидеть осязаемые результаты своих вложений. Вон, смотри, сидят по углам отцы да мужья с калькуляторами в глазах. Сколько уплачено за частные уроки с практиками, сколько за участие в этой клоунаде…
– Ну конечно, – возмутилась Света, его супруга, – за все, как всегда, заплатили мужики, а женщины так грудями сверкают на халяву. Сексист ты, Вакарчук, и как я за тебя вообще вышла…
– Животный магнетизм, – самодовольно пошутил Толя, – а насчет денег понятно же, что я в общих чертах обрисовал картину. Естественно, тут полно дамочек, которые сами банкуют. Причем почти уверен, что в категории «Про» таких большинство. Там и целеполагание другое. Если у первых цель – отчитаться перед инвесторами, то у этих – перед собой в первую очередь. Думаю, на таком уровне жизни не существует уже удовольствия в чистом виде, что называется, «в себе». Это как у акул, если они не будут плавать и жрать все, что не попрячется в рифах, подохнут в два счета. Вот и лезут они во всякие конкурсы, и в бизнесе жрут конкурентов, и в хобби. И домашних покусывают. Не из склочности, а просто иначе не могут. Устроены так.
Произнеся эту тираду, он выдохнул и развел руками.
Как и следовало ожидать, среди профессионалов танца случайных лиц оказаться не могло. Чемпионский кубок бодро поднял над головой все тот же Николай Петров. Выступавшую в роли танцевального снаряда мурену никто из отсеявшейся на стадии первого круга плотвы и знать не знал. Должно быть, свое танго-дао она постигала где-то в Тибетских горах.
Турнир сбросил с себя остатки притворства и превратился в нормальную добротную пьянку состоятельных людей, не привыкших себе в чем-либо отказывать. Роме с Наташей и другим хоббитам делать там было нечего.
После пятиминутки тыкания в экраны своих бюджетных смартфонов они вышли на улицу и стали ждать каждый свой «Солярис», «Рио» или «Поло».
На улице была глубокая ночь, но город не спал. Из-под арки дома напротив доносился шум машин, хмельные выкрики и смех гуляющих летней субботой петербуржцев.
Рома боковым зрением увидел, как зажегся свет в припаркованном возле клуба монструозном детище немецкого автопрома. За рулем этого танка на колесах сидела еще довольно молодая, лет около тридцати пяти, блондинка с неподвижным от уколов лицом. Рядом с ней на переднем пассажирском устало откинулся Петров. Чемпион по аргентинскому танго в категории «Танго-салон» среди начинающих, продолжающих и профессионалов, победитель во всех номинациях организованного собственноручно турнира. Блондинка что-то сказала ему, но он только закатил глаза и покачал головой.
Тихо застрекотал мотор, и они укатили куда-то в шумную питерскую ночь.
Через несколько минут честный и безотказный «Сяоми» сообщил Роме, что Гарамоллаев Нимик Анвер-оглы и желтая «Киа Рио» готовы отвезти его с супругой из мира дорогих баров и архитектуры в стиле модерн в дивный новый мир ласточкиных гнезд, или человейников, что вырос как на стероидах там, где еще не так давно закалялась сталь. Они торопливо переобнимали и обцеловали «своих» и погрузились в тарантас цвета яичного желтка.
Пока тряслись на заднем сидении этой здоровающейся с каждым лежачим постовым брички, Ната уснула, уронив голову на мужнино плечо. А он, несмотря на усталость, бодрствовал.
«И все-таки тяжелый это труд – все время побеждать, – думалось ему, – один раз вляпаешься и потом всю жизнь доказывай что-то кому-то. Беги, как та белка за своим чертовым желудем, а окружающие будут с попкорном сидеть и пальцем в тебя тыкать. Могут еще и кинуть в тебя чем-нибудь, если бежать будешь слишком медленно или недостаточно концептуально. Заскучают они, а развлекать их должен ты. Вот и пучишь глаза, аж нервно веко дергается… Отсюда все эти ужимки и гримасы. С другой стороны, быть среди тех, что с попкорном, тоже такое себе удовольствие. Сидишь с постной рожей и тупо дрейфуешь, как планктон по течению. Куда оно, туда и ты. И все вокруг одинаково никакое… Жизнь, словно баланда. Ковыряешься в ней так брезгливо, выискиваешь кусочки послаще… И тот, кто за очередным желудем несется, устал уже, износился, ему эти желуди, может, и осточертели уже, у него, может, аллергия! Но остановиться нельзя. Там, позади, другие белки несутся, и только дашь слабину – вообще без желудей останешься. Вот и пыжится из последних сил. Смотреть на него нет мочи, а ты все глядишь… Вдруг в этот раз он как-то по-особенному, необычно пробежит, а ты упустишь? И оба вы заложники. И ему не остановиться, и тебе не отвернуться. Замкнутый круг какой-то. Так как же быть?»
Алиса сбилась со счета, сколько раз она прерывала Женину историю заливистым непосредственным смехом. Окружающие вновь начали поглядывать на нее с опаской. Взращенные в информационной среде люди совершенно разучились открыто выражать яркие эмоции, а потому громкий смех вызывал у них тревогу вперемешку с завистью.
– Как быть, как быть! – усмехнулась Алиса. – Жить и радоваться, я ж говорю. Прав был тот дедуля. Танго – это процесс, а не финишная лента с медалькой!
– В целом согласен, – кивнул Женя, – хотя некоторых эта сама медалька мотивирует к росту. Вроде как подвесить морковку перед глазами ослика, тянущего повозку – стимул. Глядишь, и дотащит животинка твой скарб куда-нибудь.
– Даже не знаю… – протянула Алиса.
Женя усмехнулся этому выражению.
– Так, ладно, – сказал он, – с тобой все понятно. Ты за самое настоящее, аутентичное, а не парадное танго. Но могу же я попробовать угадать истинный мотив твоего путешествия? Есть у меня еще попытки?
– Судя по виду за окном, сколько угодно, – фыркнула Алиса.
– Отлично. Тогда моя следующая ставка – любовь…
Алиса снова фыркнула и даже рассмеялась.
– А что, – не поддался Женя, – эту версию никогда не стоит списывать со счетов…
– Ты таки совсем меня не знаешь, – спародировала Алиса говор хрестоматийной тети Сары, – Зачем пересекать полмира в поисках того, что и так валяется под ногами? Мужик – он и в Африке мужик, и в Катманду, ну и у нас, конечно. А если не видно разницы, зачем-таки платить больше?
– Ну, во-первых, разница все-таки есть, а во-вторых, ты не зарекайся. Никогда не знаешь, как жизнь повернется. Видел я и не таких дамочек, знаешь ли, которые срывались за тридевять земель в поисках счастья…
Алиса добродушно потянулась и махнула рукой.
– Рассказывай!
Белая акация, дама в прострации
«Ох и нелегко современной женщине в этом патриархальном аргентинском танго!» – эпистолярно размышляла Жанна Викторовна, методично тыкая наманикюренными пальцами в экран айпада.