1001 Ж
Шрифт:
Рома смотрел на это все и думал: «Нет, ну молодцы, конечно. Вон какие вензеля накручивают! Я-то из этого половины не умею. А из того, что умею, половину делаю кривенько, это все понятно. Но почему я ему не верю? Вот старается человек, из штанишек выпрыгивает, а я вместо танцующего мачо вижу стахановца в забое. С тем же успехом тут мог бы распинаться официант, жонглер или детский аниматор. Ну, то есть самому мне, наверное, не дано, но и в искренность предложенного этим тружеником Терпсихоры не верится от слова совсем. И в это самое время на другом полюсе планеты танго не перевелись еще пенсионеры, которые пусть и не могут так лихо скакать, способны приковать внимание к каждому шагу, каждому микроповороту, паузе или ускорению. И ты веришь им всем сердцем. В чем тут секрет? В том, что они морально созрели танцевать эти фигуры или в иной композиции танца? Или в их отношении к музыке, партнеру и тем движениям, которые все это выражают? Это примерно как с любовью… Почему мы верим в любовь собаки и зачастую не доверяем своим половинам? Для человека ты можешь быть главой в жизни, страницей или вовсе абзацем. Для собаки ты вся жизнь. Так и тут. Для бальников в отставке обычно нет разницы между танго, хастлом или бачатой. Для них это еще один способ заработать на хлеб, а для старого милонгеро – вся его жизнь».
У Наташи в это время был свой внутренний монолог. «Вот ведь люди делом занимаются. Учат чего-то, выступают… На чемпионате наверняка плясать будут, все такие блестящие, костюмы и платья с иголочки, проборы, запонки и блеск начищенных туфель. А мы чего? Годами ходим на милонги, а толку? Ни школы своей, ни медалей. Друзья просят показать, как танцуем, а показывать-то и нечего. Не практики же, в самом деле, где мы в трениках неуклюже ковыряем какую-нибудь мудреную фигуру? Или видео с милонг, где мелькнут наши спины разок в толпе? Да и там оба погружены в свои мысли… Ромка думает только о том, как увести пару от столкновений, никаких зрелищных штук не предлагает. А душа нет-нет да попросится вразнос. Хочется иногда махнуть, что ли, ногой так, чтоб от ушей! Но нельзя. Каблуки, говорит муж, – это не роскошь, а средство повышенной опасности. А что в итоге? В итоге никакого развития, все одно и то же. Мило, уютно, конечно, но надо же иногда и встряхнуться…».
После милонги они сидели в круглосуточной кофейне и тихо ждали открытия вокзала. Вдвоем сидели, Инга со Славиком на такси укатили домой.
– Может, в чемпионате каком-нибудь поучаствуем? – предложила Наташа.
Рома чуть не поперхнулся капучино.
– Ты чего это вдруг?
– Да так, хочется чего-то…
– Платье вечернее выгулять? – вяло подколол муж.
– Ну почему сразу платье? Вот мы все ходим и ходим на эти милонги, и что? Никакого развития. А так хоть подготовимся. Вдруг выиграем чего-нибудь?
Рома взглядом показал презрение к этой затее. Смеяться над женой сил не было. Четыре утра как-никак.
– Ну что мы там выиграем, – сказал он. – Там уже до начала турнира все медали расписаны. Неважно, кто как станцует, судьям уже разослали на почту таблички с оценками.
– А ты пробовал? Только и знаешь, что критиковать, хоть бы раз сам что-нибудь попробовал!
– Да когда мне? Я работаю вообще-то…
– У тебя всегда так! – завелась Ната, – «Помой посуду, дорогой» – «Я работаю», «Давай ремонт сделаем?» – «Я работаю». И так вся жизнь проходит. Ты на работе, я дома. Пришел, поел, лег спать, ушел. Тут-то чего? Ты ж и так танцуешь! Когда мы в последний раз делали что-то вместе?
– Ну как же, – по-кошачьи потянулся Рома, – не далее как позавчера…
– Ты серьезно?! – взорвалась Наташа.
– Да ладно, ладно… – сдался Роман, – Чего ты… Хочешь чемпионат – будет чемпионат. Когда там следующий?
– Через два месяца, – быстро остыла супруга, словно и не сгущались над их браком грозовые тучи несколькими секундами ранее.
В «Сапсане» оба мирно посапывали, уронив головы друг на дружку – чудо, а не семейство.
О ночном обещании в привокзальной кофейне Ната вспомнила через пару недель, когда муж опять попытался откупиться от работы по дому извечной дежурной фразой.
– Опять работа, да? А я тут, значит, прохлаждаюсь целыми днями? Каждый раз одно и то же, «Давай в чемпионате поучаствуем?» – «У меня работа»… А между прочим, обещал…
– Так, – перебил ее Рома, – я помню, что обещал. Завтра же идем на практику. Ты довольна?
– Буду довольна, если ковер постираешь.
– Ладно, будет тебе и ковер…
Турнир, к которому они начали готовиться всего за полтора месяца до начала, был, что называется, местечковый. Никаких призовых путевок на Мундиаль 24 или других сколь-нибудь серьезных наград. Так, медалька, грамота и пакет с ништяками. Рома всерьез это мероприятие не рассматривал. Разве что показать «этим балеринам», что такое «тру» социальное танго. Ну и выпустить пар из внезапно надувшейся супруги. За полтора месяца до старта настроение было шапкозакидательское.
24
Чемпионат мира по аргентинскому танго, который ежегодно в августе проходит в Буэнос-Айресе.
Ната между тем резко превратилась в отличницу перед экзаменом. В отличие от мужа, она понимала, что бальники на соревнованиях собаку съели, и готовилась к войне.
Во-первых, зарегистрировала их пару. В категорию «Продолжающие». От трех лет танцевального опыта, то есть. Правда, кто будет проверять этот самый опыт и как? Покажите-ка ваш первый абонемент в танго школу, уважаемый! Как нет? Сразу с частных уроков начали? Свидетеля приведите тогда! Нет, этот вопрос организаторы оставляют на откуп самим соревнующимся. Что-то вроде декларации о танцевальном пробеге, проверить которую сможет разве что нейросеть, проанализировав фоточки с первых милонг, попавшие во всемирную паутину.
Во-вторых, она взяла в свои руки вопрос с практиками. Дважды в неделю и не меньше! Даже если лень, работа и все беды мира. Если совсем беда и до «Квартала» с их почти ежедневно гостеприимным залом не доползти, тогда дома. И никаких отговорок!
И, главное, нужно срочно обогатить их танец какими-нибудь фишками! Иначе нельзя, ведь судьи не смогут оценить глубину переживаний танцоров, им нужны хотя бы условно объективные критерии. Ритм там, объятие, фигуры… В ритм они вроде бы попадают, обнимаются тоже – чай, не первый год женаты. А вот с фигурами у обленившегося Ромки не все гладко. В какой-то момент он перестал учить новые слова и решил, что его танго-вокабуляр укомплектован в достаточной степени. Но вокабуляр этот, если откровенно, подходит для чемпионата не более, чем кухонный базар для выступления с докладом на каком-нибудь культурном симпозиуме. То есть, тебя поймут, конечно, если говорить о содержательной стороне вопроса, но что касается формы, то тут, что называется, «не по понятиям». Надо было срочно превратить ремесленника слога в апологета высокого стиля.
Ну и Ната взялась. Трансформация давалась тяжко и походила на муки оборотня в полнолуние с раздираемой кожей, ломающимися суставами и прорывающейся косматой шерстью.
– Ну на фига нам эти ляписы, – обиженно гундосил Рома, – оставь их своим бальникам, давай дадим им хоть какой-то шанс!
Так низенький коротконогий муж отозвался на предложение дополнить программу элементом, в котором ему нужно было ножкой чертить на паркете круги и полумесяцы.
– Ага, значит, сделаешь бровки домиком и судьи сразу по десяточке выставят за твой пасьон?!
– Так, давай хиро с сакадами закрепим…
– Закрепить-то мы их закрепим, только там, на турнире, все и так крепки своими хирами, надо что-то еще.
– Окей, давай все фигуры выпишем на листочек и будем учить тогда? За все время в танго не удосужились оформить как следует, ща за полтора месяца наверстаем по шурику!
– А твои предложения какие? Пустить все на самотек? Зачем вообще тогда участвовать?!
– А ты, что же, победить хочешь?! – улыбнулся Рома.
– Ну а как иначе-то?!