101 биография русских знаменитостей, которых не было никогда

Белов Николай Владимирович

Гумберт втайне радуется смерти Шарлотты — ее смерть устраняет помеху его планам в отношении Лолиты. Он забирает Лолиту из лагеря. В целях конспирации Гумберт принимает решение отправится с девочкой в путешествие по Соединенным Штатам на автомобиле. В ходе путешествия они ночуют в мотелях. Гумберт узнает, что он не был первым мужчиной у Лолиты: ее лишил девственности сын руководительницы лагеря. В Бердслее Гумберт устраивает Лолиту в женскую гимназию. Лолита увлекается актерским искусством, но через некоторое время она просит Гумберта забрать ее в новое путешествие.

«Странная пара» снова разъезжает по Америке. Вскоре

Гумберт замечает преследование некоего типа. Его подозрения о том, что этот человек в сговоре с девочкой, оправдываются: однажды преследователь похищает у него Лолиту.

Гумберт, не сумев найти следов «похитителя», обзаводится взрослой подружкой Ритой. Лишь через несколько лет, он получает письмо от Лолиты, в котором она сообщает о своем замужестве. Лолита просит Гумберта поддержать ее материально. Гумберт немедленно направляется к ней.

Он узнает, что ее похититель — Клэр Куильти, автор спектакля, в котором играла Лолита. Девочка была влюблена в Куильти и сбежала с ним, но, когда тот предложил ей участвовать в порно, Лолите пришлось уйти. Теперь муж Лолиты не знает о ее прошлом, а Лолита на последних месяцах беременности. Гумберт в отчаянии предлагает Лолите вернуться к нему, но она отказывается.

Гумберт решает отомстить Клэру Куильти — он находит и убивает его. «Свою историю» (роман написан от первого лица) Гумберт пишет в тюрьме. Из «предисловия редактора» в начале романа мы узнаем, что Гумберт умирает от сердечного приступа, не дождавшись суда, а Лолита умерла примерно в это же время при родах.

Лолите предшествовала в судьбе Гумберта «изначальная девочка» Аннабелла Ли, разбудившая в нем первую страсть на одном из европейских морских курортов и скончавшаяся от тифа несколько месяцев спустя. Лишь затем «лолита» обрела вечную жизнь в фантазиях своего возлюбленного. Несмотря на рафинированную эротику, которой окружена Лолита, она совершенно не вписывается в пантеон классических богинь, то есть не может быть поставлена в один ряд с традиционными культурными героями. Однако она уверенно заняла едва ли не лидирующую позицию в мифологии нового времени. Даже само ее имя воспринимается как удачно раскрученный бренд, одинаково успешно привлекающий внимание всех мужчин.

Собственно же набоковская Лолита умирает в родах, «разрешившись мертвой девочкой». Она не успевает совершить то, о чем мечталось Гумберту — подарить миру новых мини-Лолит.

Лолита шокирующе целостна. Лолита как женский образ не поддается расшифровке — ни Гумбертом, ни читателями, ни даже самим автором. Такое положение дел неизбежно приводит к мысли о ее пустоте, по крайней мере — для искателей смысла. Лолита — сама воплощенная телесность, чистое означающее, за которым невозможно распознать ни смысла, ни значения. Лолита — означающее самой себя. Благодаря своей уникальностью Лолита стала символом интернациональным.

Сонм нимфеток, «наследниц» Аннабель Ли, доводящий Гумберта, по его собственному признанию, почти до умопомешательства, и есть то бесконечное движение сигнификантов, которое Жак Деррида тематизирует в труде «О грамматологии». Желание Гумберта в такой трактовке направлено не только и не столько на физическое обладание объектом, сколько на его объяснение и интерпретацию. Как профессиональный филолог, Гумберт не отделяет обладание от познания — это приводит к его полному поражению перед постмодернистской неисчерпаемостью и одновременно

перед пустотой, которая открывается ему в Лолите, лишь одном звене уходящей в бесконечность цепочки нимфеток.

Лолита, призванная дать жизнь, несет в себе смерть. Смертельная опасность, которую несет в себе Лолита, угрожает, прежде всего, целостности смысла, за который так беспокоится Гумберт. Даже частные жертвы (убийство Гумбертом своего соперника Куильти и его собственная последующая смерть в тюрьме) в этой перспективе отодвигаются на второй план.

Дихотомия «совращенный ребенок» — «роковая женщина» центральна для современных интерпретаций образа Лолиты. Культурологи разоблачают миф о девочке-соблазнительнице как проекцию мужских желаний и призывают увидеть наконец в набоковской нимфетке невинный объект сексуальных посягательств. Набоковская Лолита теряет свою уникальность именно после расставания с Гумбертом, безоговорочно признающим за ней ее демоничность. Начиная новую жизнь, как законная жена и домохозяйка, она перестает символизировать абсолютную полярность мужскому началу и лишается таким образом своей привлекательности и, соответственно, магической силы. Лолита не может существовать без взгляда, преклоняющегося перед ее загадкой. Этот взгляд продуцируется Гумбертом, который и обеспечивает ей появление все в новых и новых обличьях, продлевающих ее жизнь за рамками романа, но одновременно и умножающих цепь символов смерти и разрушения.

Роман Набокова впервые успешно экранизирован американским кинорежиссером Стэнли Кубриком в 1962 году. Удачей первой экранизации стала актерская игра Питера Селлерса во второстепенной, но фактурной и запоминающейся роли одного из претендентов на тело девочки-школьницы.

В 1997 году фильм снят кинорежиссером Э. Лэйном, с главным персонажем-соблазнителем в исполнении актера Джереми Айронса. Если у Кубрика главную роль сыграла актриса Сью Лайон, то Лэйн остановил свой выбор на Доминик Суэйн.

С потребностью в обретении прозрачности и демифологизации Лолиты связано и появление произведений авторов-женщин, в которых перспективный центр повествования переносится на саму героиню. Наиболее радикальная попытка такого «перевернутого» письма предпринята итальянкой Пиа Пера, следующей в «Дневнике Лолиты» (1995) почти за всеми поворотами набоковского сюжета — с женской точки зрения.

Образ Лолиты интенсивно разрабатывается и в музыкальных жанрах («Alizee», «Бахыт-Компот»), изобразительном искусстве (произведения Олега Кулика, Андрея Полушкина и др.).

Глава 8

ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА И КИНО

В советское время на центральном телевидении была замечательная программа для детей «В гостях у сказки». Она выходила каждую неделю и собирала возле экранов телевизоров огромную детскую аудиторию. По популярности среди детей она намного превосходила любимую всеми программу «Спокойной ночи, малыши!». Теперь уже это история. Но тогда в конце семидесятых — начале восьмидесятых программа «В гостях у сказки» открывала двери в мир не только киношных и мультипликационных интерпретаций сказочных сюжетов народов мира, но и затрагивала глубокие пласты детской психики, связанные с целостным, честным и благородным восприятием мира. Как ни странно, в эпоху социалистических догм и повальной лжи на страницах газет и в радиоэфире детская культура в СССР была более чем на высоте.