108 минут, изменившие мир
Шрифт:
Момент отделения головного обтекателя и последней ступени ракеты-носителя от первого искусственного спутника Земли
И все же «ПС» летел в космическом пространстве! Наблюдения на первых витках показали, что он движется по орбите с наклонением 65,1°, высотой в перигее 228 км и с максимальным удалением от поверхности Земли в 947 км [121] . Каждый виток занимал 96 минут 10,2 секунды.
121
Первый спутник летал 92 дня (до 4 января 1958 года), совершив 1440 оборотов вокруг Земли. Однако есть данные, что он вошел в плотные слои атмосферы и сгорел несколько раньше – 8 декабря 1957 года. Именно в этот день некто Морган на своем ранчо в Южной Калифорнии
Общественный резонанс был ошеломляющим. Зрелище маленькой звездочки, бегущей в небе за пределами атмосферы, с неустанно передаваемым по радио «бип-бип-бип» быстро захватило внимание широкой аудитории, включающей ученых, радиолюбителей, военных, агентов разведслужб и бесчисленных зрителей, взобравшихся на крыши со своими биноклями.
Французская газета «Фигаро» поймала настроение момента, поместив главный заголовок на всю ширину полосы: «Миф стал реальностью: земная гравитация покорена». С плохо скрываемым восхищением французы отмечали, что Соединенные Штаты Америки – «страна, редко проигрывающая в технической области» – теперь оказались перед необходимостью наверстывать, двигаясь «по спирали иллюзий и горьких размышлений».
В тот же день британская «Манчестер Гардиан» выразила мнение, что теперь Советский Союз владеет достаточным потенциалом, чтобы отправить ракеты к Марсу. В другой, более мрачной заметке автор «Гардиан» отмечал угрожающий военный облик «Спутника», выражая мнение, что «русские могут создавать ракеты, способные поражать любые намеченные цели в любой точке мира».
Неделей позже журнал «Тайм» попытался очертить эпохальное значение «Спутника» для американцев, представив произошедшее событие как важнейший шаг в поиске новых рубежей: «Запуск русского «Спутника» является первой успешной попыткой человека проплыть в океане космоса, окружающем Землю».
Руководство СССР, и прежде всего лидер страны Никита Сергеевич Хрущев, торжествующе наблюдали, как, по выражению Хрущева, «оценивающее любопытство западных стран сменяется восхищением, смешанным с завистью». Идеологическое клише «социализм – это и есть та надежная стартовая площадка, с которой Советский Союз запускает свои космические корабли» мгновенно утвердилось в качестве беспроигрышного козыря как на международной арене, так и внутри СССР.
Американское политическое руководство осознало, что космос тоже может быть полем битвы и на этом поле США потерпели первое поражение. Девятого октября президент Дуайт Эйзенхауэр выступил на пресс-конференции в Белом доме с поздравлениями в адрес советских ученых. В своей речи президент пообещал, что американский спутник будет выведен на орбиту до истечения года. Обещание осталось невыполненным – спутник Explorer добрался до орбиты 1 февраля 1958 года [122] . Вырваться в лидеры можно было только одним способом – запустив в космос человека. Но команда Сергея Королёва уже готовила заокеанским конкурентам новый сюрприз.
122
Первым американским спутником должен был стать миниатюрный шарик Vanguard, который разрабатывали лабораторией Военно-морских сил США – его пытались запустить 6 декабря 1957 года, однако ракета-носитель TV-3 взорвалась на старте.
Глава 3
Управление
3.1. Командно-измерительный комплекс
Начало космической эры в первую очередь породило потребность в создании развитой космической инфраструктуры на Земле. В самом деле, между космическим аппаратом и межконтинентальной ракетой (даже если она выходит в космос) есть существенная разница – ракета летит до цели несколько минут, к этим же нескольким минутам сводятся управление ракетой и контроль работы ее систем. И совсем по-другому выглядит обслуживание спутника или межпланетного аппарата – ведь он может летать годами. Больше того, размещая на спутнике уникальные дорогостоящие приборы, ученые рассчитывают эксплуатировать их по максимуму. Таким образом, для нормальной эксплуатации космических аппаратов на Земле необходимо развернуть сеть приемо-передающих радиостанций – причем желательно, чтобы зона связи не имела «слепых» участков.
Строительство Командно-измерительного комплекса (КИК) стало актуальной задачей в период подготовки к запуску «Объекта Д», который должен был стать первым искусственным спутником Земли. При обсуждении перспектив возник конфликт интересов. Министерство вооружения, курирующее ракетную программу, полагало, что головной организацией, отвечающей за КИК, следует назначить военный НИИ-4, поскольку справиться со столь масштабной работой, как развертывание измерительных пунктов на обширной территории страны в труднодоступных и необжитых местах в сжатые сроки, могло только Министерство обороны. Но военные специалисты были против, резонно указывая, что запуск спутника проводится в интересах
Академии наук, а значит, структуры Министерства обороны не могут быть в этом деле головными. Разногласия были разрешены маршалом Георгием Константиновичем Жуковым [123] , который в то время занимал пост министра обороны. Предвидя будущую роль космических средств в становлении армии нового типа, он поддержал позицию ракетчиков. С тех пор Жукову приписывают фразу: «Космос беру на себя!»
Когда 30 января 1956 года вышло постановление правительства по «Объекту Д», НИИ-4 был в нем определен в качестве головной организации, отвечающей за создание КИКа. Руководство этой работой поручили тогдашнему главе института – генерал-лейтенанту Андрею Илларионовичу Соколову [124] .
123
Жуков, Георгий Константинович (1896–1974) – выдающийся советский военачальник, Маршал Советского Союза, четырежды Герой Советского Союза, кавалер двух орденов «Победа», множества других советских и иностранных орденов и медалей. В ходе Великой Отечественной войны последовательно занимал должности начальника Генерального штаба, члена Ставки Верховного Главнокомандования, заместителя Верховного Главнокомандующего. В послевоенное время был Главкомом сухопутных войск, командовал Одесским, затем Уральским военными округами. После смерти И. В. Сталина стал первым заместителем министра обороны СССР, а с 1955 по 1957 год – министром обороны СССР.
124
Соколов, Андрей Илларионович (1910–1976) – советский военачальник, генерал-лейтенант артиллерии. В 1927–1938 годы – ученик слесаря, слесарь, заведующий мастерскими и начальник железнодорожной школы ФЗУ в Москве. Без отрыва от производства окончил Электротехнический техникум и Электромеханический институт железнодорожного транспорта. Работал на Уссурийской железной дороге, был директором Института технического образования Наркомтяжпрома. В 1941–1943 годы – уполномоченный Государственного комитета обороны по Свердловской и Челябинской областям. С 1943 года на руководящих должностях в Красной Армии: заместитель начальника и начальник Главного управления гвардейских минометных частей, заместитель начальника Главного артиллерийского управления, заместитель командующего артиллерией Советской Армии, помощник министра обороны СССР. После окончания высших академических курсов при Военной инженерной академии имени Ф. Э. Дзержинского А. И. Соколов возглавил НИИ-4 Министерства обороны. Руководил созданием командно-измерительного комплекса СССР.
При заданных сроках запуска спутника (лето 1957 года) развернуть всю систему не получалось и приходилось рассчитывать только на средства наблюдения, предназначенные для ракеты «Р-7», ограничив время полезной работы спутника парой недель и не надеясь на достаточную точность измерений его орбиты.
Прототипом КИКа послужил полигонный измерительный комплекс Капустина Яра (ПИК). Он тоже создавался с нуля и в авральном режиме. Поэтому поначалу его оснастили простейшими средствами наблюдения за полетом ракет: английскими радиолокационными станциями орудийной наводки (СОН) и ранее разработанными в НИИ-885 станциями малоканальной телеметрической системы СТК-1. Их установили на измерительных пунктах, расположенных вдоль трассы активного участка полета ракет, а в районе стартовой позиции треугольником расположили три немецких кинотеодолита. Для синхронизации измерений была создана Служба единого времени (СЭВ). Юстировка радиолокационных и визуальных средств наблюдения проводилась по запускаемым шарам и наземным ориентирам. Расчет траектории полетов выполнялся на арифмометрах, в лучшем случае – на клавишных счетно-решающих устройствах.
Появление новых ракет требовало совершенствования полигонного измерительного комплекса. Если для ракет «Р-1» и «Р-2» хватило малоканальной СТК-1, то для «Р-5» понадобилось сконструировать станцию СТК-2, в котором число каналов для приема телеметрической информации было увеличено до 28. А применение механического коммуникатора позволило в пять раз уменьшить массу оборудования телеметрической системы, размещаемого на борту ракеты.
Позднее в структуре НИИ-885 было выделено Специальное конструкторское бюро № 567 (СКБ-567). В процессе совершенствования телеметрических систем в бюро создавались новые образцы оборудования: РТС-3, РТС-5, РТС-6, РТС-7 и РТС-8.
Однако в это время у СКБ-567 появились серьезные конкуренты – Спецсектор и организованное на его базе Особое конструкторское бюро Московского энергетического института (ОКБ МЭИ) [125] . Они предложили станцию нового поколения, осуществляющую контроль ракет на всех участках полета, вплоть до соприкосновения с землей. Первая система радиотехнического контроля «Индикатор-Д» основывалась на принципах работы импульсных радиолокационных станций с полноповоротной антенной и бортовым ответчиком. После успешных испытаний системы при пусках ракет «Р-2» в начале 1950-х годов она пошла в серийное производство (Кунцевский машиностроительный завод освоил производство наземных станций, а Опытный завод НИИ-885 – бортовой аппаратуры) и в 1954 году под названием РКТ была принята на вооружение. Система обладала дальностью 500 км и высокой по тому времени точностью на этих расстояниях – 50 м по дальности и 3,6 угловой минуты по азимуту.
125
В 1953 году в Московском энергетическом институте был организован Сектор специальных работ МЭИ (в 1958 году переименованный в ОКБ МЭИ) для участия в создании ракетной техники. ОКБ МЭИ была выделена большая территория у подмосковной деревни Долгое Ледово (Медвежьи озера). Там был создан Центр космической связи ОКБ МЭИ «Медвежьи озера» для приема данных, обеспечивавший получение научной информации с автоматических межпланетных станций.