Шрифт:
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ПУТЕШЕСТВИЕ
Глава первая
Сестры
Все события, происходившие в ее жизни, Варя делила на две части: те, что будут и не будут иметь последствия. Она легко расправлялась с мелочами, которые отравляют жизнь каждому человеку, а женщине в особенности, никогда не переживала оттого, что у нее перед носом уходил троллейбус или рвались колготки, и очень трепетно относилась к вещам серьезным, каковые могли сказаться на ее репутации. Однако именно на пути у самоуверенных и не зависящих от душевных
За пятнадцать лет до скончания века, когда Варя училась в хорошей московской школе и была почти круглой отличницей, правда, многие оценки получая за тихий нрав, большие серые глаза и легкое заикание, проявлявшееся в минуты волнения, с ней произошла история, о последствиях которой она поначалу не задумывалась, но которая перевернула ее жизнь.
В последний день октября она вышла из школы позднее обычного и заметила, что кто-то на нее смотрит. В ту пору на нее пялилось немало мальчишеских глаз, она к ним привыкла и воспринимала как естественную и неизбежную часть жизни, но этот взгляд был особенным. Взгляд был таким глубоким и мудрым, будто залетел не то из далекого прошлого, не то из отсроченного будущего, хотя принадлежал он самой обыкновенной девочке. Не особенно красивой, круглолицей, пухленькой, в очках и короткой юбке, в каких мало кто рисковал ходить. А уж тем более в студеную пору. Да и ноги у нее были не такие, чтобы всем открывать. Говорила девица простуженным, гундящим голосом, из носа у нее капало, она вытирала его рукавом зеленой болоньевой куртки, а довершали эту картину болтавшаяся у колена холщовая сумка и синий берет с красной звездочкой на малость большеватой голове.
— Здравствуй, — просипела незнакомка на курьих ножках. — Ты чего так долго?
— Нас задержали, — сама не зная почему, стала оправдываться Варя. Встреча была с ветераном.
— Вот тоска-то. Я бы сбежала сто раз.
— И никакая не тоска. Очень даже интересный дядечка. В Испании воевал. А потом еще в Америке и на…
— Ладно, давай знакомиться. Меня Марией зовут.
Назвавшая себя библейским именем протянула руку с обгрызанными ногтями и посмотрела на нее теперь не так бездонно, как из толпы, но пристально и дерзко.
— Целоваться не будем, а не то я тебя заражу.
«Ненормальная», — только и успела подумать Варя.
— А ты ничего. Красивее, чем я думала. Но на меня ничуть не похожа.
— А почему я должна быть на тебя похожа? — осторожно спросила Варя.
— Да так, — Мария склонила голову набок, — пройдемся, что ли?
— Пройдемся, — кивнула школьная красавица, ощутив легкое покалывание на кончиках измученных музыкальных пальцев.
Девочки свернули налево по переулку и вышли на Рождественский бульвар, где неспешно прогуливался праздный люд, обитающий в центре Москвы и свысока относящийся к приезжим из-за Садового кольца.
— Ты чего как в воду опущенная?
— Сама ты в воду опущенная! — рассердилась Варя.
— Четверку, что ль, получила?
— Ты откуда знаешь?
— Да по тебе видно, что зубрилка.
— Никакая я не зубрилка. Ты вообще кто такая? — Она остановилась и краем глаза заметила двух знакомых подростков — коротышку и верзилу, которые с независимым видом стояли у крыльца и делали вид, что одноклассница их вовсе не интересует. В случае чего защитят. Хотя
Но девица оказалась прозорливей.
— Ты меня не бойся.
— Вот еще! Я только не понимаю, почему должна за тобой тащиться, если мне в другую сторону?
— Потому что мы с тобой сестры.
— Что-о?
— Мне про тебя папа рассказывал.
— Где он? — вскинулась Варя и сразу же девочке поверила.
— Умер. А ты не знала?
— Не з-знала.
— И другого папы у тебя нет?
— Нету, — почему-то покраснела Варя.
— Значит, теперь будешь знать. Присядем, сестренка.
Ошарашенная, Варя поплелась к лавочке вслед за той, что назвала себя сестрой. Девочка была примерно ее возраста. Значит, папа одновременно… Варя едва не задохнулась от этой мысли. Она видела своего родителя только в младенчестве, не помнила ни его лица, ни голоса, но ассоциации он вызывал у нее добрые, как плюшевый мишка.
Девочка меж тем достала из холщовой сумки початую бутылку «Пшеничной» водки.
— Ну давай.
— Я не буду. Ты что? — Варя заозиралась по сторонам, но на бульваре в этот час никого не было, только обнаженные мужские и женские фигуры, поддерживавшие крышу, смотрели на девочек с фасада четырехэтажного дома напротив.
— Чуть-чуть хлебни. За знакомство.
— Вот еще.
— Тогда за помин папиной души, — строго и укоризненно сказала сестра, наливая водку в складной пластмассовый стаканчик. — Знаешь, сколько за ней люди теперь стоят и мучаются?
Запах из стаканчика шел чудовищный.
— Меня вытошнит.
— Пей, говорю!
Варя зажмурилась, разом опрокинула в себя ужасную жидкость, и та неожиданно показалась ей приятной. Единокровная сестра достала плитку шоколада и разломила надвое. После водки горечи в шоколаде не ощущалось, а дрожь прошла.
— А как он умер?
— С моста в реку бросился, — не переставая жевать, ответила сестра.
— Папа покончил с с-собой?! — вскрикнула Варя.
— Тише ты, ненормальная! Знала б я, что ты такая психованная, не стала б ничего говорить.
— Почему он так сделал?
— Он записок не оставлял. Еще будешь?
Они по очереди отхлебнули, и Мария вытащила сигарету.
— Куришь? Я так и думала. Сразу видно, что паинька. А это что за кенты? Тебя ждут?
Варины пажи застыли шагах в сорока как две статуи. Должно быть, они так опешили, что даже не скрывали больше волнения и интереса, но оба виделись Варе не совсем четко, и весь бульвар покосился, так что если бы школьница встала, то покатилась бы вниз на Трубную площадь как с ледяной горки.
— А, ничего чувачки. Особенно тот, что с краю.
Девочка помахала мальчикам рукой и закинула ногу на ногу.
— Наш папа был человеком странным, с судьбой, окутанной туманом, говорила она насмешливо, выпуская колечками ароматный дым «Золотого руна», и сердце у Вари больно сжималось. — Ты не грусти о нем. Он жизнь прожил короткую, но насыщенную.
— А я даже не помню, как он выглядит, — произнесла Варя печально. — И фотографии дома ни одной нету.
— Я его тоже не помню.
— Да ведь ты же говорила, что он тебе про меня рассказывал!