12 невест миллионера
Шрифт:
– Это Альбиция ленкоранская, она же Акация шелковая, она же просто Ленкоранская акация…
– Или еще проще – Шелковая альбиция, – сам догадался блондин.
– Говорю же, он умный! – невольно восхитилась Нюня.
– Ленкорань – это разве не в Азии? – спросил приставала.
– Слишком умный, – пробурчала Тяпа.
– Да! – сердито сказала я, молниеносным движением выдернув руки из-за дерева и стремительно погрузив их в карманы на максимальную глубину, отчего мои шорты неприлично низко сползли. – Это не русское дерево, но у меня дедушка как раз из Азии! И прадедушка тоже, и прабабушка!
– Я понял, вы тоскуете по родине предков.
Приставала с интересом осмотрел мой обнажившийся живот и не остановился на этом: опустил взгляд еще ниже.
– А этими черными платочками вы вытираете ручьи горючих слез.
Я поспешно затолкала поглубже предательские газовые язычки.
Развивать тему платочков у меня желания не было.
– Лучшая защита – нападение! – шепнула мне Тяпа.
И я напала:
– Слушайте, чего вы за мной ходите?! Мы не знакомы, я даже имени вашего не знаю!
– Зовите меня Мик.
– Да не хочу я вас никуда звать! Отстаньте, пожалуйста!
– Пожалуйста!
Блондин отвесил шутовской поклон и отступил на дорожку.
Я почему-то ощутила легкое сожаление.
– Еще увидимся! – Он помахал мне рукой и козликом запрыгал вверх по ступенькам.
Я выждала немного и двинулась в сторону густо населенных территорий огородами, то есть кустами.
Контингент шумно и весело плескался в бассейне. Женский смех и притворно испуганные визги сегодня органично дополнились мужскими возгласами и басовитыми смешками.
Я раздвинула веточки и посмотрела: ну, так и есть! Голливудский приставала развернулся вовсю, единолично восполняя дефицит мужского внимания как девушкам, так и примкнувшему к живописной группе дам маэстро.
Мсье Ля Бин в ярко-алых купальных трусах, похожих на укороченные шаровары Тараса Бульбы, притягивал к себе взгляды, пчел и бабочек. Я засмотрелась на его резиновую шапочку: белая, с красным сердечком на лбу, она очень гармонировала с купальными шароварами и в то же время придавала облику маэстро что-то японское.
– Самурай, самурай, кого хочешь – выбирай! – фыркнула Тяпа.
– По-моему, он уже выбрал, – заметила я.
Ля Бин старался держаться поближе к Мику. Не решаясь залезть в прохладную поутру воду, он слонялся вокруг бассейна, пока блондин с откровенным удовольствием купался в голубых волнах и общем внимании.
– Тьфу, смотреть противно!
Я плюнула, попятилась под сень кущ и едва не упала, споткнувшись о неуместный в зарослях инвентарь – сачок для чистки воды в бассейне.
– У тебя хронический запотык! – прокомментировала Тяпа, намекая на вчерашнюю историю с подкосившим меня полотенцем. – Какой дурак здесь это бросил?
Вопрос был риторический: я не забыла, что сачок – орудие труда Аполлона Санторинского.
К сожалению, младого греческого бога поблизости не было, а жаль: я бы с удовольствием посмотрела на его победу над голливудским типчиком в борьбе за всенародную любовь!
Потирая ушибленную щиколотку, я присела на травку, чтобы спокойно обдумать план возвращения законным владелицам вдовьих платочков. Сейчас, наверное, белье с веревок уже сняли, и неожиданное появление ниоткуда пары просторных головных уборов будет очень заметно. Пожалуй, лучше я попробую проделать этот фокус ночью, когда на площадке развесят на просушку новую партию белья.
Я кивнула своим мыслям и увидела прямо перед собой небольшой участок взрыхленной земли. Я уже видела его раньше, когда искала в олеандрах Катерину, но тогда он меня не заинтересовал. Теперь же под руку мне с намеком подвернулась сухая палочка, вот я и ковырнула ею эту свежую грядку – раз, другой… Машинально. Без всякой цели, просто так.
Было в этом что-то медитативное, расслабляющее, удовлетворяющее подсознательное стремление бывшей маленькой девочки спрятаться от проблем в песочнице. Будь у меня совочек и ведерко, я бы непременно слепила из удобренной вулканическим пеплом землицы пару куличиков!
Неожиданно палка-копалка за что-то зацепилась и вырвалась из моей руки, как живая.
– Козел-собака! – безадресно выругалась Тяпа.
Я даже в раннем детстве никому не позволяла безнаказанно грабить меня в песочнице, так что блудной палке пришлось вернуться и поработать энергичнее, чем прежде.
И тут же выяснилось, что запуталась она в какой-то пакле.
Это еще что такое?
– О, это типичная мочковатая корневая система! – авторитетно сообщила ботаничка Нюня.
Я поддела палкой-ковырялкой предполагаемый корень, подняла его повыше, охнула – и выронила свой первобытный инструмент вместе с находкой.
Потому что это была не корневатая мочевая система!
Тьфу, не корневая мочевая!
Т-то есть н-не мочеватая корневатая!
– Хорош заикаться! – рявкнула Тяпа, вынудив меня зажать трясущуюся челюсть перепачканными землицей руками. – Это вообще не система! Это волосы! Просто длинные рыжие волосы, и хватит трястись!
– О боже! – страшным шепотом выдохнула моя Нюнечка и, кажется, упала в обморок.
Подсознание – без всякого запроса с моей стороны – выдало на-гора бородатый анекдот про директора кладбища, который с целью сокращения площадей, времени работы землекопов и расходов на гробы и оградки предложил хоронить усопших стоя, по пояс и взявшись за руки.
Воображение моментально нарисовало одиночное вертикальное захоронение.
– Думаешь, если копнуть глубже, то под волосами обнаружится тело целиком? – усомнилась бестрепетная Тяпа.
– Уж лучше целиком, чем частями! – рассудила я, и впечатлительная Нюня, едва очнувшись, снова ушла в бессознанку.
Я сцепила зубы и заставила себя продолжить раскопки, использовав вместо короткой палочки длинную ручку бассейнового сачка.
Мне удалось отрыть небольшой аккуратный окопчик, но никакого тела там не было, одни только волосы. Клубок грязных рыжих кудрей – не парик, не шиньон, просто узел спутанных локонов.