12 невест миллионера
Шрифт:
Он замолчал, склонил голову к плечу и уставился на меня, простодушно помаргивая.
Ни в простодушие, ни в чистосердечие этого типа я не верила нисколько. Располагающая внешность – верный признак мошенника! Фотограф он, как же! Вольнонаемный армии большого и чистого искусства!
– Скорее, шпион! – нашептала мне Тяпа. – А что? И с фотокамерой умеет управляться, и наружное наблюдение отсекает мастерски! И с такой легкостью перемещается по миру!
– Совсем как ты, – справедливо добавила Нюня.
Я немного устыдилась и от смущения ляпнула:
– Ну, я-то не шпионка!
Светлые брови голливудского типа выгнулись, как арки над заведением «Макдоналдса».
– Я корреспондент журнала «Респект», – поспешила добавить я. – И не надо скептически хмыкать! Да, это мое первое редакционное задание – материал о брачных конторах в Интернете.
Брови Мика еще немножко поднялись, потянув вверх и уголки губ.
– И ухмыляться тоже не надо, это вовсе не смешно! – строго сказала я. – Между прочим, это даже небезопасно – иметь дело с виртуальными свахами. Вот я пошла на свидание в Берлине – и что?
– Да, что? – мой собеседник изобразил тревожный интерес.
– Ты сам видел, – мне расхотелось повествовать дальше.
– Я знаю, что я видел. Ты, пожалуйста, расскажи, что видела ты! – он уже не усмехался.
– Зачем? – Я внимательно посмотрела на собеседника и вдруг поняла: – Должно быть, ты попал под подозрение в причастности к организации этого взрыва?! Ага! Ну, конечно, ты же вышел из кафе за несколько секунд до того, как там громыхнуло! Ну-ну!
Я хлопнула в ладоши.
– Чего веселимся? – сухо поинтересовался Мик.
– Приятно, что не только я пустилась в бега, точно вспугнутый заяц! – призналась я, улыбаясь. – Мое фото показывали по телевидению, полиция искала меня как свидетеля, но я предпочла дистанцироваться. И вот я здесь, на кастинге невест! Лежу, так сказать, на дне и попутно собираю материал для заказанной мне статьи.
– Значит, мы друзья по несчастью.
Голливудский тип обаятельно улыбнулся и протянул мне ладонь. Помедлив немного, я хлопнула по ней и тоже улыбнулась.
– Ты что делаешь, идиотка?! – зашипела мне в ухо Тяпа. – Он же тебя охмуряет!
Но Нюня в то же самое время воодушевленно забормотала про дух товарищества и братства и своим восторженным оптимизмом напрочь нейтрализовала Тяпин скепсис.
Потом я в подробностях – скрывать мне было нечего – рассказала Мику, как сидела в берлинском кафе, разглядывая присутствующих мужчин, гадая, с кем из них у меня назначена встреча, и рисуя их портреты на салфетке. Я даже нашла эту салфетку в своей сумке, чем изрядно удивила Мика!
Я не стала объяснять, что сохранила сей манускрипт не из уважения к его художественной и исторической ценности, а просто потому, что я – неряха, набивающая свою сумку всякой ерундой.
Периодические ревизии содержимого моей ручной клади всегда сопровождаются удивительными находками. К примеру, однажды я обнаружила за подкладкой сумки проросшую картофелину! Согласитесь, это очень необычный аксессуар для женщины, не занятой растениеводством.
– А я похож! – расправив скомканную бумагу, обрадовался Мик.
Вдоволь полюбовавшись своим изображением, он бережно сложил салфетку и спрятал ее в карман.
– Дать автограф? – спросила я.
– Позже распишешься – в ведомости на зарплату, – ответил Мик. – Скажи, журналу, на который ты работаешь, не понадобятся фотографии для иллюстрации твоей статьи?
– Отличная идея!
Я воодушевилась, и мы перешли к обсуждению перспектив и возможностей совместной работы.
Потом мой новый друг и соратник откланялся и ушел, а я легла поудобнее и приготовилась уснуть.
И уже сквозь сон услышала тихий голос Тяпы, которая раздраженно, но не без уважения пробормотала:
– Штирлиц, блин! «Всегда запоминается последняя фраза…»
Что она этим хотела сказать, я уточнить не успела – уснула.
В Лондоне лил холодный дождь.
Алекс Чейни был в претензии к своему организму, потому что тот не поспевал за переменами погоды. Еще недавно он расплывался в кисель от жары, а теперь трясся, как студень, в ознобе.
Организм требовал от Алекса принять срочные меры к выравниванию внешней и внутренней температур, но посланная за глинтвейном секретарша вернулась из бара с сообщением, что горячий алкогольный напиток можно будет заказать только ближе к Рождеству.
Алекс и его организм находили этот гастрономический консерватизм возмутительным.
– «Падение сиюминутных желаний под гнетом вековых традиций», картина маслом! – непочтительно захохотал Иван Медведев, заглянув в кабинет начальника, который с нескрываемым отвращением прихлебывал классический английский чай.
Колени и плечи Алекса укрывал плед в клетку Burberry, благодаря чему он был похож на респектабельную черепаху.
– А вот мы, русские, своего никогда не упустим! – заявил Иван и ввинтился в кабинет с подносиком, на котором курилась ароматным паром гигантская бульонная чашка.
По запаху чувствовалось, что в ней вовсе не бульон.
Алекс обнадеженно потянул носом:
– Что это у тебя?
– У тебя, – поправил бесценный Иван, водружая поднос поверх бумаг на столе. – Тут кипяток, мед, зверобой, шалфей, лавровый лист, имбирь и стручковый перец. У нас это называется «сбитень». При простуде – самое то!
Алекс пригубил русское народное лекарство, в качестве дополнительного ингредиента явно содержащее добрую порцию виски, и заметил:
– Тут еще шотландское народное.