12 смертей Грециона Психовского

Лукьянов Денис Геннадьевич

– Так дороги занесло, – только и ответил таксист. – Я то что мог поделать.

– Нет, все равно, это сумасшествие – о таком хотя бы можно предупредить ради приличия, – профессор хлопнул дверцей. – Давайте поедем побыстрее, а то еще тут до завтра простоим, а у меня самолет.

Щелкнула блокировка дверей – машина тронулась.

Грецион хотел было уже надеть свои беспроводные наушники, готовясь к наихудшему варианту музыкальной подборки от водителя, но тот каким-то чудом включил довольно сносную волну – наушники исчезли в кармане.

– А вот это другое дело, –

лукаво улыбнулся Психовский.

Он хотел добавить, что за хорошую музыку можно простить все остальное, но в силу характера промолчал.

Таксист никак не отреагировал – ему просто хотелось побыстрее довести этого мужчину в странных розовых брюках и ушанке, дотерпеть до конца дня, вернуться домой, налить крепкого кофе и лечь спать – в такой снег так и манит в кровать.

Грецион же, утонув в музыке, смотрел в окно на пролетающие мимо, сверкающие разноцветной иллюминацией здания, из-за бешено падающего снега превратившиеся в зернистую, снятую на очень-очень плохую фотокамеру картинку – пейзаж за окном такси казался смазанным, нечетким, размытым и рябящим, но был в этом какой-то шарм. Словно глаза Психовского включили фильтр ретро-кино. Профессору, в принципе, понравилось.

Но долго этой нахлынувшей красотой у Грециона насладиться не вышло.

В этом оттиске реальности, машину резко занесло в сторону – водитель вывернул руль, чтобы возобновить управление, но ничего из этого не вышло. Тормоза по невероятной причине тоже отказали. Такси, уже ничем не контролируемое, полетело в сторону по скользкой дороге под звуки орущего из магнитолы оркестра – громкость радио случайно выкурилась на максимум. Под эти фанфары из грохочущей музыки и валящего снега, машина со всей скорости врезалась в столб – подушки безопасности, вот это совпадение, тоже не сработали.

Перед тем, как такси объяло огнем, профессору показалось, что перед глазами мелькнуло что-то странное – какой-то образ, видение, легкая галлюцинация от удара о лобовое стекло, что-то, знакомое со страниц учебников и из музейных экспозиций, но сейчас неразличимое и неузнаваемое. Оно, это что-то, бежало со всех лап, потом по-змеиному зашипело; профессор ненароком посмотрел прямиком в его глаза, чтобы утонуть в них – в бесконечно-глубокие, бесконечно-грустные, схватившие и утянувшие какой-то неуловимый осколок себя самого.

Такси рвануло – весь корпус объяло голодным огнем, постепенно уплетающим свою добычу.

И Грецион Психовский умер.

Водолей. Глава 2. Драконовы штучки

…в небе Орел Забабы

все травы в степи

месяц радости сердца Эллиля 4

месяц гнева….

Из «Астролябии В»

– Кажется, это где-то уже было, – пробубнил профессор Грецион Психовский, продолжая смотреть на рябящую картинку за окном такси.

4

В «Астролябии B» имя бога Энлиля записано как «Эллиль»

Профессора с головой захлестнуло невероятное, нагрянувшее с максимально возможной мощностью чувство дежавю – мир словно превратился в репликацию чего-то другого, уже когда-то виденного. Психовский терпеть не мог, когда его настигало дежавю – от этого по большей части необъяснимого чувства передергивало и бросало в легкую, но нехорошую дрожь.

Грецион отвернулся, сморщившись. Вскоре, гадкое ощущение рассеялось.

Хоть небо и решило устроить артиллерийский обстрел всего живого, скрыв мир под белой шубой из снега, дороги, на удивление профессора, оказались расчищенными – да и водитель ехал как-то чересчур даже мягко, такси не прыгало, машину не заносило.

Так, под звуки очень странного радио, с волн которого звучала то громогласная классика, то металлический кряхтящий рок, Грецион добрался до аэропорта. Из-за снега видно было лишь общий силуэт аэропорта – будто тот прикупил на барахолке слишком уж большую футболку, размеров на пять больше, и сослался на то, что так сейчас просто на просто модно.

Профессор подумал, что ситуация изменится, когда он выйдет из машины – ошибся. Даже так аэропорт казался каким-то размытым чертежом, на который неумеха-механик пролил ночной кофе.

И несмотря на ужасную погоду и невероятную усталость, от которой покалывало в груди, Грециона тянуло вперед, навстречу новому – он всегда любил такие авантюры, без раздумий соглашаясь на все, что казалось ему интересным, пусть это и казалось настолько невозможным, что даже автор-фантаст сказал бы: «Хватит, перебор!».

Но Психовский ощущал, будто бы он просто не мог не идти, вот и все. Откуда это ощущение взялось – непонятно.

– Как бы ваш рейс не отложили, – пробубнил на прощание водитель.

– Мыслите позитивней, – улыбнулся профессор, из этого самого позитива состоящий примерно наполовину; вторую же половину, к слову, занимал сарказм. – Снегопадом свойственно резко начинаться и так же резко кончаться. А у меня еще полно времени. Всего доброго!

– Доброго, доброго, доехать бы дальше без приключений…

– Я же говорю, – кинул уже уходящий Психовский, – мыслите позитивно!

Если бы водитель знал, что случилось с ним в другом оттиске реальности, уж точно бы превратился в один большой генератор позитива.

Грецион тем временем приступил к первому ритуалу внутри храма под гордым именем «аэропорт»: очистил карманы, выложил ключи, всю мелочь, телефон, снял часы и, положив багаж на ленту, прошел через рамку.

Конечно же, по вселенскому закону, она все равно запищала – с первого раза это испытание пройти могли только избранные. Все первые, последние и серединные испытания великих героев фэнтези по сравнению с этим – просто пшик. Окажись прямо здесь и сейчас эти самые герои – великие колдуны, крушащие града и занимающие места богов, – они подтвердили бы это.