12
Шрифт:
Притихшие на трибунах зрители в напряжении наблюдали, как абсолютно спокойный юноша, без выражения каких-либо эмоций на лице, отклоняется вправо, пропуская мимо себя рассекающую воздух булаву. И крутанувшись волчком позади нападающего, оказывается с другой стороны от растерявшегося бойца. В этот же момент, сверкнувший в руке юноши нож, оставляет длинную тонкую красную полоску на мышце открытого бедра Бротикаса. Кувырок в сторону, позволяет юноше избежать столкновения с булавой. Крик глашатая останавливает бой. Под рев трибун, Максим скользит взглядом по стянутому гримасой ненависти лицу проигравшего бойца, и удаляется в свою комнату. Глашатай объявляет короткий перерыв.
Укрывшись от бесчинствующей песчаной бури с подветренной стороны больших валунов, разбросанных возле подножия крутого горного склона, трое изможденных путников, расположились на кратковременный отдых. Не видя солнца сквозь сплошную пелену взвешенных в воздухе песчинок, трудно было определить время суток, однако, достаточно светлая серость окутавших пустыню сумерек, ясно говорила, что световой день в самом разгаре.
– Я так долго не смогу. – Измученно проговорил Дарус, дотрагиваясь до пропитанной потом и облепленной песком повязки на глазах. – У меня половина лица все время чешется.
– Придется потерпеть. – Выдохнул Виктор, пристраиваясь рядом и приподнимая край повязки на голове охранника. Вид темных красных кругов вокруг заплывших глаз, заставили юношу скривиться. – Как самочувствие?
– Иногда начинает резать, словно песком забило, или чесаться, а так ничего, даже боли особой нет.
– Я думаю, - подал голос Александр, - паучья кровь содержит какие-то обезболивающие вещества, ведь жертва, укушенная пауком или замотанная в паутину тоже боли не ощущает. Или не так?
– Спорный вопрос. – Ответил Виктор.
Странное беспокойство, терзающее Виктора последние полчаса, переросло в навязчивую тревогу.
– У меня такое чувство, - взволнованно прошептал юноша, - что за нами следят, причем, воткрытую, не скрываясь. А мы как дураки последние, ничего вокруг себя не замечаем.
– Пойду я, осмотрюсь. – Виктор поднялся и, сливаясь с мечущимися в воздухе песчинками, скрылся с глаз встревоженных спутников.
Повинуясь мимолетному желанию, Виктор покинул территорию усыпанную валунами и, прикрывая лицо руками, прошел несколько метров в направлении пустыни. Появившееся под ногами небольшое веретено воздушного завихрения быстро расширилось и окрепло, превратившись в огромную воронку смерча. Виктор стоял в самом центре вертикального вихревого колодца со строго очерченными границами. Высоко над головой синело безоблачное небо. В неестественной, внезапно наступившей тишине, перед пораженным юношей, возник небольшой шар голубого света. Виктор протянул руку и коснулся световой кромки пальцами. Последовавшая за этим вспышка яркого света, сменила зной пустыни на прохладный ветерок. Виктор подошел к высокому парапету шестиугольной площадки, на которую он так внезапно был перенесен неведомой ему силой. Под башней расположились многочисленные строения большого старого замка. Крыша строений, во многих местах выглядела недавно отремонтированной. Просторный вычищенный двор украшали яркие клумбы. В широкой привратной башне опущена толстая решетка. Так же юноше бросилось в глаза отсутствие признаков какой-либо деятельности людей. Даже, положенной, по мнению юноши, охраны на широких стеновых площадках не было. За пределами каменных стен колыхалась высокая трава равнины, пролегающей до самого горизонта на юге, востоке и севере. Лишь на западе виднелся далекий горный хребет.
– Нравится вид? – Прозвучал вкрадчивый голос, заставив Виктора вздрогнуть от неожиданности. – Все лучше, чем бесконечные
Юноша обернулся. В центре площадки стоял высокий человек, полностью скрытый длинным черным плащом. Скрещенные на груди руки сверкали драгоценными камнями золотых колец. А из-под широкого капюшона чувствовался сильный и проницательный взгляд.
– Кто ты? – Спросил юноша.
– Не чувствую в твоем голосе испуга. – Речь мужчины прозвучала одновременно слегка удивленно и недовольно. – Впрочем, это только подтверждает правильность моего выбора.
– Кто ты? – Повторил вопрос Виктор.
– Я Некромант!
– Это твой естественный облик?
– Нет! – Мужчина развел руками. – Мой естественный облик вне игрового мира.
– Ты игрок или разработчик?
– Хм. Меня начинает раздражать твое спокойствие юноша. Неужели тебя совсем ничего не волнует?
– Волнует! – Кивнул юноша. – Ты разработчик?
– Да, любопытный отпрыск!
– Игра предусматривает выход до выполнения миссии? И вообще выход?
– Только по завершении основной миссии игры.
– Те есть, научившись трансформации, я смогу выти?
В голосе мужчины послышалась издевка:
– Юноша, стать кем-то, это значит пройти процесс обучения и адаптации к этому миру, основная миссия будет сообщена тебе позже. Если, разумеется, ты сохранишь высокие результаты выживания и приспособляемости.
– Человек, погибающий в игре, автоматически выходит?
– Ха-ха! Нет, конечно! Он погибает в обоих мирах. Закон Дарвина знаешь?
– Это жестоко, особенно для игры.
– Боюсь тебя разочаровать, юноша. Но приглядевшись к окружающей тебя действительности, ты должен понять, что этот мир также реален, как и тот, к которому ты привык и продолжаешь себя относить. Сначала, я тоже, ошибочно полагал, что мне удалось создать навороченный игровой мир, но я ошибался. Я не создавал этот мир. Он существовал и до выпуска игры, я всего лишь смог осуществлять многократный переход в эту реальность и производить здесь множественные изменения, играющие на руку моему плану. Написанная мной компьютерная программа способна открывать вход и создавать человеческое тело со случайным набором характеристик для осуществившего вход, так называемого, игрока. После небольшой доработки, я смог самостоятельно моделировать получаемое тело. Кроме того, я обнаружил около двухсот пятидесяти схожих миров, существующих в небольшом временном отклонении друг от друга. Более двадцати из них я задействовал в своем проекте, отправляя игроков из разных стран по соответствующим мирам. Естественно, я продумал и систему перехода в эти миры, без возврата, в так называемую, реальность. Но, эта система только для меня, разумеется.
– И что же, не возникает языковых барьеров, ни в одном из этих миров?
– Недоверчиво усмехнулся юноша.
– Их и не может быть, молодой человек. Будучи перенесенным, твое сознание проходит полную перестройку, ты начинаешь думать на языке этого мира, если грамотен, значит и пишешь, и читаешь, опять же на языке этого мира, даже арифметические правила используешь местные. Но, кроме того, получаешь широкие возможности к освоению законов магии, кои здесь превалируют над законами физики.