13 черных кошек и другие истории
Шрифт:
— До скорого свидания, дедушка Мазай! — задорно крикнул он и уже тише добавил: — Я хоть и разжалованный, а все-таки Комендант.
Р. Белов
Спор не по существу
Очерк
— А потом обжорой он оказался, твой этот… Как его?.. И еще жмот. Сухари у матросов воровал…
— Галеты.
— Ну, галеты. Г-герой!..
— Много ты понимаешь! Сам бы поголодал столько. Законный парень! И книжка тоже законная…
Я не сразу
И тогда перед глазами выплыл один из заключительных кадров фильма: надрывный крик Надежды Константиновны: «Володя!», и из рук Владимира Ильича падает книга. На обложке крупно: «Джек Лондон. Любовь к жизни».
Я вспомнил этот рассказ. В нем говорится о мужественном человеке, который, измученный страшным голодом, со сломанной ногою, преданный товарищем, одной только невероятной волей к жизни победил все и спас себя. Но потом, когда все трудности миновали, он до ужаса боялся голода, делал тайные запасы провизии, вызывая смех и неприязнь у обыкновенных людей.
О нем-то и заспорили незнакомые мне мальчишки. А я тогда вспомнил историю, знакомую мне из самых первых уст, которую и хочу предложить сейчас. Это было на самом деле, я не изменил ни места, ни фамилии и пересказываю все безо всяких прикрас.
Утром 16 января 1958 года телефонный разговор директора Веслянского леспромхоза Красильникова прервал громкий, на всю комнату, голос телефонистки в трубке:
— Александр Алексеевич! Звонят — гараж горит!
Уши резанул тревожный, требовательный звонок; в передней.
— Пробеги по отделам, передай — гараж горит! — крикнул Красильников вбежавшей секретарше, на ходу надевая пальто.
Пожар в гараже леспромхоза — очень серьезное происшествие. Он может на долгое время вывести все предприятие из строя. Тем более это было неприятно веслянцам. Как раз в те дни леспромхоз гремел по всей стране: в очень важном деле — в том, сколько вырабатывает каждый рабочий, — он одним из первых обогнал тогда лучшие предприятия Канады и США. И вот — на тебе!
Все, кто был в кабинете, бросились следом за Красильниковым.
Во дворе гаража толпился народ. Пламени нигде не было видно, только из дверей ремонтно-механической мастерской валил дым да на чердаке слышалось характерное шипение огнетушителей.
Вот что здесь, оказывается, произошло. Паренек;, неопытный рабочий, промывал детали в ванночке с соляркой. Одна попалась очень ржавая, и он решил ее подогреть. А «для верности» еще и подлил в солярку бензина.
Как только он поднес к ванночке нагретую деталь, смесь вспыхнула. Пламя столбом ударило в потолок, лизнуло стены. Оторопевший парнишка отскочил от стола.
Аркадий Кондратьев работал тут же, поблизости. Занятый своим делом, он, как всегда, мало обращал внимания на то, что происходит вокруг, и оглянулся только когда в углу зашипело пламя. Первой мыслью было пустить в ход огнетушитель. Но пока он на своем протезе добирался к нему, тот парнишка его опередил. Схватив огнетушитель и разбив капсюль, он неосмотрительно направил струю прямо на ванночку. Шипучая пена с силой ударила в горячую смесь, и капли ее разбрызгались по стенам и потолку.
Положение стало еще опаснее. Политое горящей жидкостью сухое дерево вспыхнуло, потрескивая, как береста в печи.
Аркадий кинулся к другому огнетушителю, что висел прямо за столбом пламени. Металлический кожух его раскалился — пальцы прилипали к железу, но Аркадий, пересиливая боль, зло напружинив скулы, все водил и водил струей по стенам и потолку.
А пламя не унималось. Помещение заволокло дымом.
Все же Аркадию удалось немного сбить огонь с потолка и стен. Но опасность по-прежнему была велика, так как солярка в ванночке все еще горела. Тогда Аркадий, кое-как прикрыв телогрейкой лицо, схватил раскаленную ванночку и понес ее к выходу.
Около самых дверей, споткнувшись на протезе, Аркадий упал, но ванночку уже подхватили и выбросили на улицу.
После этого остатки пожара ликвидировали уже сравнительно легко. Сам Аркадий стоял в стороне, прикладывая комочки снега к обожженным местам, и, жадно и часто затягиваясь, курил.
— Сильно обжегся, Аркадий?
— Терпимо. Бывало хуже. Лучше бы не было…
Я, признаться, подумал тогда: «Рисуется он, что ли? Или, может быть, пожарником служил?»
Ни то и ни другое.
Оказалось — случившееся в тот день это еще не вся история.
Болванка лязгнула по башенной броне, и корпус танка содрогнулся. Аркадий съежился, потом вздохнул облегченно. «Скользом прошла, гадюка. Легче уж в поле под пулями…»
Танк раз за разом вздрогнул на ходу. Это башенный посылал немцу ответные снаряды.
Брать «тигра» в лоб — трудное дело. Слишком тяжела у него броня. Вот бы сбоку к нему зайти… Чего молчит командир, не отдает приказа? Хотя, начни только заходить во фланг, сам же свой бок как раз ему и подставишь… Выходит, теперь — нервы на нервы?!
Тут в свою смотровую щель Аркадий увидал, как у немца голубовато заискрило под башней. И вроде как скособочило ее маленько. «Мы это или кто-нибудь из соседей? Добить бы этого, добить, иначе тут и нам крышка…»
«Тигр» вильнул в сторону, и Аркадий тотчас же увидел, на какую-то долю секунды, как на его боковине обозначилась точка-дырка. Потом оттуда стрельнуло пламя, и весь верх танка заволокло густым дымом.
— Нажрался?! Амба!
«Тридцатьчетверка» проскочила подбитый «тигр». Дальше до самого пригорка не было никого. А что-то там, за взлобком?