13 маньяков
Шрифт:
– Чаще всего они остаются на алтарях, пока их не заменяют следующими.
– Выходит, голубчик мой Федор Ипполитович, поиски наши могут идти двумя путями. – Жданов затушил папиросу и тут же достал следующую. – Мы можем искать логово да-ламы или храм, в котором происходят служения докшитам. А можем попытаться предугадать его следующую жертву.
– Учитывая, что два предыдущих покушения сорвал ему ты, Жорж… – многозначительно произнес Щербатской.
Жданов покачал головой:
– Нет-нет. Он не будет размениваться
– Но мы ведь так и не узнали, каков его план. А между тем из шести дхармапал четыре он уже использовал.
– Кого? – переспросил Георгий Филимонович, в отстраненной задумчивости изучая надписи, сделанные товарищем.
– Дхармапал, – повторил Щербатской, – это тибетское название докшитов, в переводе означает «Защитники Учения». Буддизм, даже впитав языческие традиции принявших его народов, в корне остается неизменным – гнев высших сил может обрушиться только лишь на тех, кто вредит дхарме.
– Кто вредит дхарме… – задумчиво повторил за ним Жданов, какое-то время после этого пребывавший в некой прострации. Федор Ипполитович хотел было уже окликнуть товарища или коснуться его, дабы вывести из этого состояния, но Жданов сам встрепенулся и встал со своего места. – Нужно спешить. Нам надо встретиться с Доржиевым.
Теперь в прострацию впал уже Щербатской, огорошенный столь неожиданным заявлением. Справившись с собой, он открыл было рот для закономерного вопроса, но Георгий Филимонович и тут опередил его:
– Я знаю, на чью жизнь теперь посягнет да-лама.
Покинуть консульство ученые смогли только после долгого спора с Нестеровским, который в конечном итоге выделил им небольшой эскорт.
– Нашли пропавшего? – поинтересовался Федор Ипполитович напоследок.
– Нашли, – хмуро ответил хорунжий. – Игнат Велехов, каптенармус. Тело его нашли в цейхгаузе, всего в крови, с кишками наружу. Доставили к Дашевичу. Осмотреть не желаете?
– Нет-нет. – Жданов, вернувший себе свой обычный невозмутимый вид, покачал головой. – Этому несчастному, к моему великому сожалению, мы помочь уже никак не сможем. Оттого и обращаем усилия свои во благо живых.
Монастырь, в котором обитал тибетский двор, со стороны напоминал растревоженный улей. Краткий зимний день подошел уже к своему завершению, и монастырские постройки осветились десятками огней, выдававших самую бурную деятельность, производимую монахами.
Ученых пропустили не сразу, какое-то время не желая даже сообщать Доржиеву об их визите. В конце концов Щербатскому удалось убедить монахов, и русских провели уже знакомым путем, правда, в этот раз сопровождающих было куда больше.
Агван Доржиев встретил их в той же комнате. Казалось, что все время их отсутствия он провел здесь, неподвижный и отстраненный от мирских сует.
– Я рад вновь видеть моих русских друзей, хотя сейчас и не время для радости, – произнес он на русском. – Полагаю, вас ко мне привело важное дело.
– Приветствую тебя, кхенпо Агван, – кивнул в ответ Щербатской. – Ты прав, мы прибыли по делу.
После этих слов он бросил короткий взгляд на Жданова. Тот едва заметно кивнул и обратился к Доржиеву.
– Досточтимый кхенпо, – начал он, – после того покушения, свидетелями которого мы стали, произошло еще несколько подобных ему. Весть о последнем наверняка уже достигла этого монастыря.
Доржиев кивнул.
– Мы прибыли, потому что нам стало известно, кого убийца постарается сразить следующим.
Жданов остановился, видимо подбирая слова. Агван Лобсан заговорил первым:
– Если вы здесь, то новая жертва находится в этом монастыре?
– Именно так, досточтимый кхенпо. Более того, мы знаем, как именно убийца попытается осуществить свой замысел.
Федор Ипполитович бросил на Жданова полный изумления взгляд.
– Необходимо выяснить, не прибывал ли в монастырь сегодня днем какой-либо груз. Под его видом была привезена похищенная в российском цейхгаузе взрывчатка. Ее украдено достаточно, чтобы взрывы уничтожили все здания монастыря.
– Хорошо, – кивнул Доржиев, поднимаясь. – Я прошу вас остаться здесь, пока я все не узнаю.
Как только дверь за ним закрылась, побледневший как полотно Щербатской схватил Жданова за плечи.
– Ты спятил, Жорж! С чего ты взял? Нестеровский ни слова не сказал о пропавшей взрывчатке! Почему именно сюда?!
– Полно, Федор, прошу, успокойся. Я знаю, что это риск, но риск вынужденный. Это последний козырь нашего да-ламы – и ходить с него нужно сейчас, потом может быть поздно. Слишком уж удобное совпадение, чтобы я в него поверил.
– Жорж, ты несешь форменную ахинею…
Дверь раскрылась, и на пороге возник Доржиев.
– Сегодня в монастырь привозили только уголь, которым будут топить печи храма во время вечерней церемонии…
– Их уже разожгли? – быстро спросил Жданов.
Кхенпо покачал головой.
– Нет. Их зажгут во время церемонии, как того требует традиция…
– Когда начинается церемония, досточтимый кхенпо?
– В полночь.
– А печи? Когда их будут заправлять углем?
– За час до начала, не раньше…
– Сколько человек делает это?
– Один. Это священная обязанность, которая возлагается на достойного ламу…
– Где он сейчас?
Щербатской обеспокоенно заерзал на месте. Видно было, что тон, взятый Ждановым, по его мнению, не подходил для общения со столь значительной персоной. Доржиев, напротив, оставался непроницаемо спокоен.
– В своей келье.
– Досточтимый кхенпо, – поднимаясь на ноги, спросил Жданов, – будет ли нам дозволено навестить этого уважаемого ламу?