1356
Шрифт:
Ослепленный мужчина споткнулся о кучу навоза и упал навзничь, его товарищ в отчаянии махал клинком, но Злоба разрубила английский меч пополам, и монах резким движением завернутого в шелк клинка перерезал мужчине глотку, кровь брызнула на его лицо.
Она такая теплая, подумал он, и Господь простит меня. В темноте пронзительно крикнула птица, и пламя взметнулось над бургом.
Он убил всех троих лучников, а потом вытер шелковой тканью клинок. Он подумывал произнести короткую молитву о людях, которых только что убил, но потом решил, что не хочет делить небеса с такими животными. Вместо этого он поцеловал Злобу, потом обыскал тела и нашел несколько монет, кусок сыра, четыре тетивы для лука и нож.
Каркассон горел и наполнял зимнюю ночь дымом.
А черный монах отправился на север. Он шел домой, в башню.
Он нес Злобу и судьбу христианского мира.
И растворился в темноте.
Они пришли в башню через четыре дня после разграбления Каркассона.
Их было шестнадцать, все одеты в добротную шерсть тонкой работы и верхом на хороших лошадях. Пятнадцать из них носили кольчуги и привязанные к поясу мечи, а один всадник был священником, на его руке сидел сокол в клобуке.
Сильный ветер дул через перевал, взъерошивая соколу перья, шумя в соснах и сдувая дым из маленьких домов в деревне, что лежала у подножия башни. Было холодно.
В этой части Франции редко шел снег, но священник, взглянув из-под капюшона своей сутаны, подумал, что видит в воздухе хлопья снега.
Около башни находились разрушенные стены, свидетельство того, что когда-то здесь была крепость, но всё, что осталось от старого замка — это лишь башня и низкое покрытое соломой здание, где, вероятно, жили слуги.
Куры рылись в пыли, коза на привязи уставилась на лошадей, а кошка не обратила на прибывших никакого внимания.
То, что когда-то было прекрасной небольшой крепостью, охраняющей дорогу в горы, теперь превратилось в ферму, хотя священник отметил, что башня все еще в хорошем состоянии, и маленькая деревушка в долине у подножия старой крепости выглядит достаточно процветающей.
Из крытой соломой хижины выбежал человек и низко поклонился всадникам. Он кланялся не потому, что узнал их, а потому что к людям с мечами нужно было относиться с уважением.
— Милорды? — спросил человек с беспокойством.
— Позаботься о лошадях, — потребовал священник.
— Сначала выведи их, — добавил один из мужчин в кольчуге, — выведи, вычисти и не давай слишком много корма.
— Да, господин, — сказал человек, вновь кланяясь.
— Это Мутуме? — спросил священник, спешившись.
— Да, отец.
— И ты служишь сиру Мутуме? — поинтересовался священник.
— Графу Мутуме, да, милорд.
— Он жив?
— Хвала Господу, отец, он жив.
— И правда, хвала Господу, — небрежно заметил священник, а потом зашагал к двери в башню, находящейся в конце короткой каменной лестницы.
Он пригласил двоих мужчин в кольчугах следовать за ним и приказал остальным ждать во дворе, потом распахнул дверь и вошел в широкую круглую комнату, которая использовалась для хранения дров.
С балок свисали окорока и пучки трав. Лестница поднималась вдоль одной из стен, и священник, не побеспокоившись о том, чтобы объявить о своем присутствии, и не дожидаясь, пока служитель поприветствует его, стал подниматься по лестнице на верхний этаж, где к стене был пристроен камин.
Там горел огонь, и в комнате было полно дыма, которому холодный ветер не давал выйти через дымоход.
Старые деревянные доски пола покрывал обветшалый ковер, там стояли два деревянных сундука с горящими на них свечами, потому что, хотя за окном и был день, оба окна были завешаны одеялами от сквозняка.
Там стоял еще и стол с двумя книгами на нем, несколькими пергаментами, чернильницей, пучком перьев и ножом, а также старая ржавая нагрудная часть кирасы, служившая чашей для трех сморщенных яблок.
У стола находилось кресло, а граф Мутуме, лорд этой одинокой башни, лежал в постели рядом с тлеющим очагом.
Седовласый священник сидел рядом с ним, а две пожилых женщины стояли на коленях у постели.
— Уйдите, — приказал всем троим вновь прибывший священник. Двое мужчин в кольчугах поднялись за ним по лестнице и, казалось, их присутствие наполнило комнату чем-то зловещим.
— Кто вы? — нервно спросил седой священник.
— Я велел уйти, так уходите.
— Он умирает!
— Вон!
Старый священник, носивший рясу с наплечником, прекратил церемонию и последовал за женщинами вниз по лестнице.
Умирающий посмотрел на прибывших, но ничего не сказал. Его волосы были длинные и абсолютно белые, борода не стрижена, а глаза запали.
Он увидел, как священник поместил сокола на стол, и птица царапала его своими когтями.
— Это каладрий [7] , - объяснил священник.
— Каладрий? — спросил граф очень тихо. Он уставился на птицу с синевато-серым оперением и белыми полосками на груди. — Слишком поздно для каладрия.
7
Каладрий — в средневековой европейской мифологии фантастическая вещая птица с зелеными глазами. Согласно легенде, своим взглядом птица притягивает болезнь и излечивает человека, после чего взлетает к солнцу и «сжигает болезнь», очищаясь сама. Если же болезнь неизлечима, она отворачивается, и человек понимает, что умрет.
— Ты должен иметь веру, — сказал священник.
— Я прожил больше восьмидесяти лет, — сказал граф, и у меня больше веры, чем времени.
— Для этого у тебя достаточно времени, — мрачно сказал священник. Двое мужчин в кольчугах стояли рядом с лестницей и молчали.
Сокол заклекотал, но священник щелкнул пальцами, и птица под клобуком снова застыла и притихла.
— Ты уже причастился? — спросил священник.
— Отец Жак как раз этим занимался, — ответил умирающий.
— Я это сделаю, — сказал священник.