15 минут

Купер Джилли

Хватаю трубку и понимаю, что мне надо поговорить с ней лично. На плечо опускается чья-то ладонь.

— Мы вызвали скорую, — сообщает пожилой мужчина. У него заботливый взгляд, а на голове старомодная шляпа, как у Индианы Джонса.

— Я в порядке. Просто почти не ела сегодня. — Я встаю, вцепившись в сумочку, но колени дрожат.

— Что-то мне не кажется, что вы в порядке, юная леди.

— Мне надо домой.

Пытаюсь проскочить мимо, но он следует за мной по пятам.

— Пускай вас осмотрит доктор.

Что в этом плохого?

Тут особо не поспоришь, так что я остаюсь и жду. Появляются люди в белых футболках с носилками, но я знаю, что фельдшеры ничего не обнаружат. Ничего такого, что могло бы зафиксировать их оборудование.

И все же со мной что-то не так. Меня просят присесть, и я, стиснув ремешок сумочки, повинуюсь. Болезнь путешественников во времени. Объединение новых и старых воспоминаний. Я считала, что смогу ее избежать. Полагала, что со мной этого не случится, но сейчас эта болезнь ударила по мне, и довольно сильно.

Нужно отыскать папу. Надо обелить его имя, прежде чем старые воспоминания о том, как он меня растил и как мы с Риком были вместе, испарятся, уступив место новым. Или, что еще хуже, прежде чем у меня произойдет кровоизлияние в мозг, и я умру.

Глава 5

Доктора говорят, что все в порядке — это просто истощение и голод. Но они не считают нужным сделать мне сцинтиграфию головного мозга, а я уж точно не стану им это предлагать. В итоге мне просто дают поесть и попить сока. Примитивно, но это срабатывает.

В начале девятого вечера я уже сижу, свесив ноги с кровати, и жду, когда меня заберут родители. Надеюсь, мама приедет одна, и я смогу с ней поговорить. Слышу шаги в коридоре. В животе тревожно порхают бабочки. Я поднимаю взгляд и вижу растрепанного Джекса.

На его лице написано беспокойство. И хоть я злюсь, но мысленно вижу его на свадьбе в моих новых воспоминаниях. Я испытываю к нему новые чувства. Джекс вырастил меня, и, как бы я его ни ненавидела, но то, как я себя с ним вела, было несправедливо. Он молча садится рядом со мной на койку и накрывает теплой ладонью мою руку. Я рассматриваю его лицо, пока он изучает линолеум на полу.

Мне не хочется с ним ссориться — не стоит еще сильнее усложнять себе жизнь.

— Прости, — шепчу я, кусая губу.

— Где ты была? — спрашивает Джекс, часто моргая, и, встретив мой взгляд, тут же отводит глаза.

Такое чувство, будто ему тяжело даже находиться рядом со мной. В его глазах застыла боль, источником которой стала я, и мне стыдно — за все.

— Просто гуляла. Надо было подумать.

Джекс опирается локтями на бедра и наклоняется вперед.

— Ты пользовалась компьютером в библиотеке?

Должно быть, доктора ему все сообщили.

— Ага. — Я мну подол юбки, переполненная чувством вины.

Джекс вздыхает.

— Мне жаль, что ты узнала обо всем подобным образом. Знаю, мы должны были сами рассказать тебе о слушании по поводу условно-досрочного освобождения. Твоя мама… — Он замолкает, очевидно, старательно подбирая слова. — Мы не хотели тебя расстраивать. И это работало.

Его улыбка заразительна, и когда я улыбаюсь в ответ, Джекс пододвигается ближе. Он обнимает меня за плечи, пытаясь подбодрить. Я закрываю глаза. Все внутри меня кричит Джексу, чтобы он прекратил, но я сдерживаю порыв.

Он целует меня в лоб.

— Мне жаль, принцесса, мне очень жаль. Знаю, тебе бы хотелось, чтобы все уладилось как-нибудь само по себе.

Да, хотелось бы. Этого и многого другого.

— Где мама?

— У нее было позднее совещание, и она застряла в пробке. Мама встретит нас дома.

Он играет с моими волосами, словно делал это миллион раз, и у меня перед глазами всплывает картинка его лица, когда он укладывает меня спать. Я обнимаю его за шею пухлыми ручками и лепечу: «Я люблю тебя, папочка».

Папочка.

Меня осеняет.

— Мама много работает.

Я подобного не ожидала. Думала, мы будем вместе.

— Это ненадолго. Ведь через пару недель мы отправимся в отпуск на Багамы. Понимаю, поездка с родителями не самая модная вещь в мире…

Я смогу провести время с мамой, если к тому времени мой мозг не превратится в кашу.

— Да нет, звучит здорово. Не могу дождаться.

Джекс подмигивает, и морщины на его лбу разглаживаются.

— Понимаю, в последнее время у нас были проблемы, но я люблю тебя, Лар. Ты должна это знать.

— Я знаю. Конечно. — Хотела бы я понимать, о чем он говорит.

— Давай-ка отвезем тебя домой. Если поторопимся, ты сможешь пожелать близнецам спокойной ночи.

Мы выходим из больницы, и Джекс подталкивает меня к семейному авто. Удобно устроившись внутри, смотрю, как за окном проплывают дома, а свет фонарей отсвечивает на стекла. Звонит мой телефон. Это Донован. Отправляю звонок на голосовую почту.

— Если хочешь, можешь выбрать другую радиостанцию, — предлагает Джекс.

— Не надо, все в порядке, — безучастно отзываюсь я.

Он удивленно поднимает брови.

Что еще во мне изменилось? Я дерзкий избалованный ребенок? Теперь я все принимаю на веру, потому что у меня есть мама с папой, о которых я всегда мечтала, пока мой настоящий отец гниет в тюрьме? Когда мы подъезжаем к дому, делаю глубокий вдох и выпрямляюсь на сидении. Не знаю, пускают ли к папе посетителей, но мне нужно это выяснить. Я должна его увидеть.

Дом встречает меня тишиной и приглушенным светом. Близнецы, наверное, уже спят. До меня доносятся витающие в воздухе запахи картошки и лимона, и как только я захожу на кухню, слышу звон столового серебра.