15 минут
Шрифт:
— Прости. Если меня еще раз оставят после уроков, мама начнет запирать меня в холодильнике в мясной лавке, где она работает. После школы, старый пешеходный мост через реку Чарльз. Может, встретимся там?
— Конечно, я приду.
Рик дарит мне озорную улыбку.
— Хорошо. Там и решу, чокнутая ты или нет.
Он уходит, и я смотрю ему вслед, размышляя, готова ли я, действительно ли я могу ему доверять.
***
К счастью, у меня есть возможность провести час для самостоятельных занятий в библиотеке и записаться в очередь на компьютер. Как только я оказываюсь онлайн, тут же лезу на новостные сайты в поисках информации про папу. Листаю старые статьи о судебном процессе и вынесении приговора, пытаюсь найти, где он отбывает заключение.
Глаза бегают по строчкам. Я изо всех сил пытаюсь ожесточить сердце, но мое внимание привлекают фразы о любви к дочери. Папа отрицал вину, умолял суд понять, что его подставили. Даже для меня его слова звучат как сумасшедшие бредни отчаявшегося человека. Единственный вывод, который я могу сделать, — что его действительно кто-то подставил. Иначе в этом нет никакого смысла. Вот только кто это был, я понятия не имею. Перехожу к следующей статье.
«ДЖОН КРЕЙН БЫЛ РАНЕН В ТЮРЕМНОЙ ДРАКЕ».
Статья вышла два дня назад. Пока страница загружается, мысли в голове скачут, как ненормальные. Облизываю губы и делаю глоток газировки из бутылки, но пузырьки уже выветрились, и она почти не сладкая.
«Джон Крейн, получивший пожизненное за попытку убийства своей жены, Миранды Крейн Монтгомери, был ранен заточкой во время тюремного бунта в кафетерии.
Охранники утверждают, что он сидел один и, когда началась драка, попытался остановить беспорядки. Адвокат Крейна потребовал, чтобы судебные органы переместили его в более безопасное заведение. Материалы судебного дела засекречены, но, по сообщениям внутренних источников, мистер Крейн подозревает, что кто-то пытается покончить с ним, чтобы не вскрылись истинные обстоятельства попытки убийства его жены, совершенной более десяти лет назад.
В ожидании слушания Джон Крейн содержится под охраной в тюрьме особого режима «Сидар Джанкшн».
Откидываюсь на стуле и стараюсь выровнять дыхание. Закрыв статью, роюсь в интернете в поисках телефонного номера папиного адвоката, мистера Грейсона. Забиваю его в телефон и набираю. У меня так трясутся руки, что, поднося трубку к уху, я боюсь ее уронить.
— Мне нужно поговорить с мистером Грейсоном.
— Извините. Он на совещании.
Сердито зыркнув на меня, библиотекарь указывает на табличку «Выключите телефоны», висящую над ее столом. Я не обращаю на нее внимания.
— Скажите ему, это Лара Крейн. Я хочу увидеть своего отца.
— Одну минутку, пожалуйста.
Целую вечность в трубке играет успокаивающая мелодия, пока я жду, когда адвокат подойдет к телефону.
— Мисс Монтгомери? Что я могу для вас сделать на этот раз?
На этот раз?
— Я хочу увидеться с отцом.
— Что ж, это впервые. — По его тону мне становится понятно, что я его раздражаю, и он с трудом меня терпит. — С чего бы такие перемены?
— Могу я с ним увидеться или нет?
— Ваши родители знают, что вы мне сейчас звоните?
— Не-а, — вложив в свой голос как можно больше тревоги, отвечаю я. — А что, могут возникнуть проблемы?
Мистер Грейсон вздыхает, и я слышу, как он барабанит пальцами по столу.
— Я знаю, что он хочет встретиться со мной и что его ранили, поэтому давайте просто сделаем это, а беспокоиться об остальном будем потом.
— Завтра утром для вас не слишком рано, мисс Монтгомери?
— Идеально. Я приеду к вам в офис.
Закрываю телефон и получаю от библиотекаря карточку, требующую остаться после уроков.
Глава 7
Директор Ньюмен мной не очень-то доволен, и я, чтобы его успокоить, обещаю больше не пользоваться телефоном в библиотеке. Он упоминает мои недавние проблемы. Интересно, что же я такого натворила, прежде чем прыгнула между временными линиями?
Школа скоро закроется, так что я тороплюсь к шкафчику, чтобы спрятать учебники. Собираюсь уходить, но вдруг вижу направляющегося ко мне Донована. При виде него мое сердце начинает частить, а ладони тут же становятся влажными… но какая-то часть меня напрягается. Я улыбаюсь и машу рукой. Мне неловко, что я собираюсь встретиться с Риком, будто каким-то образом изменяю Доновану.
Боже, да что со мной не так? Я схожу с ума.
Донован целует меня, и я откидываю голову, почти радушно принимая поцелуй. Он обнимает меня за плечи и притягивает ближе. Открываю глаза и ловлю наше отражение в окне напротив. Вот она я, в дорогих чужих шмотках, целую парня, хотя не имею права это делать, а от выражения собственного лица меня чуть не тошнит.
Блаженство. Любовь.
— Эй, что с тобой? — спрашивает Донован.
Я отскакиваю от него, провожу рукой по волосам.
— Я так не могу.
— Как так, Лара?
Я указываю на него и на себя.
— Так. Я о нас с тобой.
У Донована расширяются глаза.
— Не смешно.
— А я и не шучу. Я не могу… Посмотри на нас, — шиплю я. — Просто посмотри!
Он делает шаг ко мне.
— Ты несешь какую-то чушь. Я вижу двух влюбленных, которые хорошо проводят время…
— Двух богатеньких симпатичных влюбленных, так? У тебя клевая тачка. У меня дизайнерская сумочка от «Гуччи». — Я в сердцах швыряю сумку на пол. — Все это не я. Все это не должно мне принадлежать. Неужели ты не понимаешь?
Донован медленно выдыхает.
— Я понимаю, ладно? Правда.
— Как? — Я прошу о невозможном.
— Это касается твоего отца, верно? Жизни, которая бы у тебя была, если бы все так сильно не вышло из-под контроля.
— Да. — Поверить не могу, насколько хорошо он меня знает. — На мне не должно быть этих богатых шмоток. Я должна бороться за выживание. А между тем все мои старые друзья… — Кусаю губы. — Я их бросила. Я предала себя.
Донован пожимает плечами.
— Можно подумать, если бы подкупали их, а не тебя, они не поступили бы точно так же.