15 встреч с генералом КГБ Бельченко
Шрифт:
А вдруг все ее поведение лишь игра, вызванная стремлением любой ценой освободиться и спасти организацию от провала? Такое могло быть, но все же мы решили действовать, как задумали.
Мы предоставили Марысе возможность искупить свою вину. Через некоторое время стали убеждаться, что не ошиблись, поверив девушке. Благодаря ее умелой и самоотверженной работе нам удалось найти хороших помощников и, действуя через них, собрать достаточно материалов, изобличавших руководителей организации и ее актив в подрывной антисоветской деятельности и в связях с гитлеровской разведкой. Оперативными органами совместно с пограничными и внутренними войсками была проведена чекистско-войсковая операция. Среди арестованных оказались некоторые руководители и актив буржуазно-националистического
Войсковыми силами удалось нанести удар по местам базирования банд. Бандиты были вооружены пистолетами, винтовками, автоматами, гранатами, ручными и даже станковыми пулеметами и минометами. Характерно, что многие образцы захваченного нами оружия оказались германского происхождения. Это лишний раз доказывало, что фашистские органы разведки помогали антисоветскому подполью на нашей территории. В этой операции удалось выявить целую систему схронов — мест укрытия бандитов и их руководителей.
Ход следствия по делу арестованных показал, что враг был хитер и коварен, что он пользовался гибкими формами и методами своей подрывной работы, что во главе всех звеньев подполья стояли очень опытные конспираторы, готовые долго и упорно драться за возвращение своих утраченных богатств и привилегий. Ничем не гнушаясь, умело используя наши промахи и ошибки, идя на самые гнусные провокации, руководители антисоветского подполья стремились посеять недоверие среди народа к органам Советской власти.
Агентурная работа являлась одним из важных направлений деятельности органов государственной безопасности в присоединенных областях Западной Белоруссии. Без ложной скромности скажу, что мне самому приходилось заниматься вербовкой агентов. Но контингент, с которым я контактировал, несколько отличался от того, с кем работали рядовые оперработники.
Дело в том, что существует категория людей, которые, возможно, и не против оказывать негласную помощь, однако из-за своего, как правило, высокого положения соглашаются работать только с равными по статусу, как им это кажется, сотрудниками госбезопасности.
Вспоминается мне один ксендз, служивший в одном из костелов г. Белосток. По понятным причинам имя его назвать не могу. Это был уже немолодой, видевший много на своем веку священнослужитель. Я знал, что, несмотря на лояльность, он настроен антисоветски. Однако оперативная обстановка требовала в то время не карать, а привлекать к сотрудничеству подобных людей.
У меня была уверенность, что только на солидных компрометирующих материалах этого ксендза можно было привлечь к сотрудничеству. И вскоре такой материал нашелся. В органы госбезопасности попали кинопленки, запечатлевшие похороны солдат периода советско-польской войны 1920 года. Кинохроника была не из приятных: в предместьях Варшавы похоронили солдат польской армии с почестями, а красноармейцев побросали как попало в общую могилу. И каким-то образом ксендз оказался на этой пленке. Он выступал на траурном митинге и проклинал «захватчиков».
По моему приказу в один из вечеров этого ксендза привезли в кинозал Управления НКВД по Белостокской области. Беседу проводил я один. Сначала говорили об общих вопросах, затем я пригласил его посмотреть кадры этой кинохроники. Во время просмотра ксендз сильно нервничал, потом долго молчал и наконец промолвил: «Я пожилой человек и видел на своем веку немало. Я понимаю, с какой целью вы меня пригласили, но я очень прошу не связывать меня никакими обязательствами. Я поляк и работать против своего народа не смогу».
Когда разговор коснулся тяжелого положения поляков на территории, оккупированной немцами, между нами появилась невидимая связующая ниточка. В конце беседы я убедил его в том, что встречаться нам все-таки придется. Никакой подписки я с него не взял. Думаю, что он бы и не дал ее.
Начав сотрудничать с нами, ксендз показал себя отличным конспиратором. Да это
Встречи проходили строго конфиденциально, хотя, учитывая сложную обстановку, меня страховали один-два вооруженных оперработника.
В результате улучшения организации розыска и преследования нарушителей значительно повысилось количество ликвидированных прорывов. Для характеристики этого можно привести следующие факты.
19 ноября 1940 года, в 23 часа 50 минут на участке 7-й заставы 86-го погранотряда нарядом на командном пункте (КП) были обнаружены следы девяти человек, которые вели в наш тыл. Комендант участка капитан Мягкий немедленно доложил об этом начальнику отряда и выехал к месту происшествия для организации преследования. Начальник отряда майор Здорный вероятные пути движения прикрыл группами. Одной из групп, возглавляемой старшим лейтенантом Царенко, 20 ноября 1940 года в 7 часов утра были задержаны трое вооруженных нарушителей, у которых изъято: 2 револьвера, 2 гранаты «Мильс», крупная партия сахарина и другой контрабандный товар.
20 ноября 1940 года в 13.00 группой, возглавляемой техником-интендантом 1 ранга Романченко, был убит еще один участник банды. В результате настойчивой работы по розыску остальных нарушителей 28 ноября были задержаны еще трое, причем двое из них оказали вооруженное сопротивление.
Жизнь границы в тот период изобиловала подобного рода случаями. Главное же заключалось в том, чтобы не допускать безнаказанных нарушений границы, и можно твердо сказать, что несмотря на сложность всей оперативной обстановки, подавляющее большинство начальников застав под руководством комендантов участков и начальников отрядов на протяжении длительных сроков времени не допускали таких безнаказанных нарушений. К их числу относятся: комендант 4-го участка 87-го погранотряда капитан Ольшук, награжденный за отличную организацию охраны границы на участке своей комендатуры орденом Красной Звезды, начальник 6-й заставы 88-го погранотряда младший лейтенант Бойко, также награжденный орденом Красной Звезды за недопущение безнаказанных прорывов на своем участке и отличное знание обстановки, и другие пограничники.
Сложность оперативной обстановки требовала совершенствования чекистского мастерства со стороны личного состава территориальных органов, пограничных и внутренних войск НКВД.
Чекистским органам и пограничным войскам, поставленным партией и правительством на самые острые участки классовой борьбы, надо было особенно следить за тем, чтобы не допускались нарушения революционной законности. Я и подчиненные мне руководители периферийных органов часто отчитывались о своей работе перед бюро обкома и бюро райкомов партии. Мы органически были связаны с работой партийных органов и тем, что сами являлись членами бюро: я — Белостокского обкома партии, а начальники городских и районных аппаратов — соответствующих комитетов партии.
Особо хочется подчеркнуть, что Центральный Комитет Компартии Белоруссии и правительство уделяли чрезвычайно много внимания западным областям и особенно Белостокской области. С их стороны оказывалась многогранная помощь в налаживании хозяйственно-политической жизни освобожденных районов и укреплении их обороноспособности. Исключительно много делалось в этом направлении в пограничных и приграничных районах.
Я не ошибусь, если скажу, что большую часть своего времени руководящие работники находились в западных областях. Особенно часто нам, руководящим работникам Белостокской области, оказывал на месте помощь и давал советы первый секретарь ЦК КП Белоруссии П. К. Пономаренко. Нередко мы встречались и с секретарем ЦК КП Белоруссии В. Н. Малиным и другими работниками. Именно они и секретари обкома партии, работавшие после товарища Игаева, товарищи Киселев и Кудряшов, помогали нам разобраться в сложном политическом переплете, сложившемся там. Прошло уже много времени с тех пор, когда нам приходилось решать трудные и ответственные задачи, но можно и сегодня сказать, что линию партии мы осуществляли твердо и неукоснительно.