16 наслаждений
Шрифт:
Мне нечего было ответить на это.
– Когда впервые за всю свою жизнь он не приехал домой на Рождество (даже когда он жил с синьорой Колонной, он всегда приезжал на Рождество домой), я поняла, что появилась еще одна женщина. И я спросила его по телефону: «Кто она такая?» – «Мама, на этот раз все по-другому, – сказал он мне. – Это совершенно другое». – «Будь осторожен, – предупредила я. – Будь внимателен. Не потеряйся в горах».
Я была крайне поражена такому представлению о Сандро как о жертве коварных женщин. И тому, что меня тоже причислили
– У тебя есть книга, – произнесла она тем же тоном. – Могу я на нее взглянуть?
– Книга?
– Да. Книга стихов. С гравюрами. Ты всегда держишь ее при себе.
Она включила свет около кровати.
Я не знала, что делать. Может просто солгать? Сказать, что у меня нет никакой книги? Но, по всей видимости, Сандро ей рассказал, и она знала, что книга существует. Она лежала в моей сумке на стуле. (Это правда, что книга всегда была при мне.)
– Вы правда хотите ее посмотреть?
– Конечно. Где она?
Я показала на стул. Она взяла книгу, снова села на кровать. Она подержала ее на расстоянии вытянутой руки под светом, затем положила на край постели и достала из кармана халата очки для чтения.
– Ты отделала ее сама?
– Да.
– Очень красиво. – Она провела кончиками пальцев по красной сафьяновой обложке.
Я готова была провалиться сквозь землю, в то время как она молча переворачивала страницы. Она продолжала листать книгу, по несколько страниц сразу, пока не дошла до Аретино. Она рассматривала рисунки один за другим.
– Ты делаешь эти вещи с моим сыном?
– Не все из них.
– А это? – Она показала мне один из рисунков.
Я кивнула.
– И это?
Я снова кивнула.
– И это? – Она дошла до рисунка, на котором тела любовников были изображены в форме гондолы или, может быть, птицы в полете – трудно было сказать.
Я отрицательно покачала головой. (Мы пробовали, но, я думаю, это просто невозможно физически.)
Она вздохнула. – Мой сын говорит, что это стоит огромных денег.
Я кивнула.
– Ты знаешь, сколько?
Теперь я могла облегченно вздохнуть, поскольку эта тема постоянно прокручивалась в моей голове.
– С такой книгой, как эта, наверняка трудно сказать. Она уникальна. Мы не знаем, сколько людей захотят приобрести ее и сколько они готовы будут заплатить. Нет ничего, с чем бы ее можно было сравнить.
– Я хотела увидеть своими глазами, сказала она, дотронувшись до моего лица. Она снова вздохнула. – Может быть, удача начинает поворачиваться к моему сыну лицом?
На этом наша беседа закончилась. Десять минут спустя в дверь опять легонько постучали. Я, как и раньше, открыла дверь «голая как червяк». Я все еще ждала Сандро, но это снова была la nonna с ночной рубашкой для меня.
Когда я проснулась утром, во внутреннем дворике слышались голоса. Я открыла
– Куда вы идете? – прокричала я.
– Мы идем на cinghiale, – крикнул в ответ Сандро. На дикого кабана. – Мы ждем, когда подойдут наши кузены.
Было так холодно, что у них изо рта шел пар.
Я видела кабанов, висящих на polleria на площади Сан-Пьер Маджиоре, но никогда не задумывалась, откуда они там берутся. Теперь я знала: их привозят из Абруцци.
– Я тоже хочу пойти, – заявила я, но они только рассмеялись, и, когда я спустилась вниз, они уже ушли.
Это было воскресное утро. Марисса, взявшая отгул на первую половину дня, дала мне ботинки, и мы вместе пошли к фабрике оливкового масла – около полумили вниз по крутому спуску дороги, по которой мы с Сандро проезжали накануне. Двое мужчин стояли посредине ямы с маслом, доходившим почти до верха их болотных сапог. Фактически само масло плавало на поверхности воды глубиною в три фута. Мужчины снимали масло с поверхности воды огромными, как лопаты, неглубокими ложками. Марисса наполнила жестяную банку маслом из бочки, отжатым накануне. Когда мы вернулись, la nonna, Марисса и я собрались на кухне, обжарили кусочки хлеба на огне, натерли их чесноком и полили свежим маслом. Это был замечательный завтрак. Свежее нерафинированное, живое оливковое масло по сравнению с магазинным – это как вино марки «Шато Лафит» по сравнению с «Галла».
– Так вкусно! – воскликнула я. – Вы часто это готовите?
La nonna засмеялась:
– Раз в двадцать лет. Но Сандро сказал, что тебе это понравится.
Марисса покраснела от такой лжи.
Но это действительно было замечательно, и, сидя у огня с двумя этими женщинами, я впервые по-настоящему расслабилась. Я имею в виду, что дала волю фантазиям, которые до сих пор сдерживала. Все мои ожидания от жизни, казалось, становились реальностью: любовь, замужество, может быть, даже моя собственная семья. Все, что я так долго отодвигала в сторону, о чем старалась не думать, казалось, было в моих руках.
Когда Сандро вернулся с охоты на кабана, я сидела за роялем, спотыкаясь о мазурку Шопена. В ней было слишком много бемолей, чтобы я чувствовала себя комфортно, но меня растрогал комментарий, оставленный на полях la nonna:
Настоящая жемчужина, красивое утонченное стихотворение.
Страстная образность. Когда мы достигаем главного, и все тридцать два такта обрушиваются на нас, мы осознаем все соблазнительное очарование Шопена. Последние два такта – неописуемые вздохи.