1632
Шрифт:
Тогда, улыбаясь, она убрала руки с одежды и протянула их ему навстречу. Мгновением спустя ее муж обнял ее своими собственными.
Первоначальная настороженность, с которой Гретхен приняла эти объятия почти мгновенно превратилась во что-то еще. Ведь это не был Людвиг, чьих медвежьих объятий стоило избегать. Она, не колеблясь, подняла голову, подставляя Джефффу губы. Ее губы были мягкими, приоткрыто ищущими; не каменной защитой, как в прошлом. Она почувствовала его язык и ответила тем же, следуя его примеру. Получилось даже более неуклюже, чем у него, потому что у Гретхен
Она полностью расслабилась, возвращая ему поцелуи и ласки. Руки, исследующие ее тело, становились все более и более настойчивыми. Она чувствовала это. Но не боялась страсти Джефффа. Ничуть. Скоро, очень скоро, она удовлетворит его.
Ей ли привыкать? Конечно, удовлетворение похоти человека было занятием муторным, рутиной. Но не сравнить с другими хлопотами и обязанностями. С рутиной очистки от крови разграбленной кучи трофеев. С рутиной бритья насильника, с трудом удерживая свою руку с острой сталью от того, чтобы с криком души кровью пролить свою жизнь и жизни своей семьи на землю, вместе с ним.
Затем рутина пеленания ребенка. Рутина вытирания его слюней. Рутина утепления зимней одежды бабушки. Легкие, трудные, семейные дела.
Теперь не будет никаких синяков на ее теле от страсти мужа, она знала это. Никогда не будет. Можно не опасаться. Но она также осознавала, что ей придется удовлетворять эту жажду чаще, гораздо чаще– чем это требовалось Людвигу. Осознание этого не принесло страха, наоборот, только тихое удовлетворение. Это тоже являлось одним из проявлений семейных дел. Главным.
Что ее муж хотел, Гретхен даст. С удовольствием, если не с нетерпением. Закончив с обычной семейной рутиной, почему бы ей не развлечься, насмехаясь над памятью людоеда. Иронизируя над его призраком.
***
Наконец, Джеффф оторвался от нее. С неохотой, подумала она. К своему удивлению, Гретхен чувствовала то же самое. Такая реакция озадачила ее. Вроде обычные семейные хлопоты, ничего больше. Она, как правило, быстро управлялась с ними.
Может, это остатки чувства страха, сопровождавшего ее при этом раньше? Какое-то странное ощущение сжигало ее. Это тоже было непонятно. Почему она должна чувствовать сожаление, теперь, когда страх исчез? В страхе не было ничего, чтобы им дорожить.
Джеффф улыбался. Она чувствовала, как к нему пришли расслабленность и уверенность, и была рада этому. Гретхен обещала герцогине - так она всегда будет думать об этой женщине - что она будет упорно работать над этой странной вещью, которую американцы называют 'любовь'. Происходившее, как она поняла сейчас, было частью этого. Муж не насильник. Муж должен чувствовать себя уверенным в обществе своей жены. Уверенным в себе, в своем праве, но не власти.
Джеффф сел на кровати и похлопал рукой, приглашая ее сесть рядом с ним. Гретхен повиновалась. Затем, запинаясь, начал говорить. Она переводила исковерканные слова достаточно легко. Гораздо труднее было понять смысл его предложения. Это было последнее, чего она ожидала.
Подождать? Из-за того, что мне пришлось пережить? Пока мне не будет удобно и естественно? Не готова к этому сама?
Гретхен была глубоко поражена. Предложение мужа, она поняла это сразу, не вытекало из-за отсутствия у него пыла. Вовсе нет. Она ощущала, что он едва сдерживается. Желание пылало в нем, она прекрасно это знала, и она не думала, что найдется человек, желающий ее больше, чем тот, кто сидел сейчас рядом с ней на постели.
Ее ум вроде нащупал смысл. Почти сразу, но такое очевидное и простое она проигнорировала, не задумываясь. Затем она вернулась к промелькнувшему ранее и осмотрела его внимательнее.
Да. Это правда. Он просто проявляет заботу о ней.
Ее глаза наполнились слезами. Волна нежности, настолько мощной, которую она никогда не ощущала в своей жизни, нахлынула в ее сердце. Инстинктивно, без всякого расчета, она обняла Джефффа и, упав на спину, привлекла его сверху. Ее губы приникли к его губам, мягким и открытым, ее язык проскочил в его рот.
Внезапно она почувствовала прилив жара и покраснела. Она оттолкнула Джефффа, мягко, но настойчиво, затем села, и попыталась снять с него одежду. Ее пальцы завязли в неподатливой вещи, которые американцы называли 'молния'.
Напрасно. Ее муж решил сам сделать это за нее. Она улыбнулась в ответ на его улыбку. Почему бы и нет? Как ему будет угодно. И можно не бояться, что он порвет ее одежду. Не такой это человек.
Переваливаясь и изгибаясь, она помогла Джефффу в процессе снятия одежды. Сначала своей, затем его. Когда они оба остались без нее, она поерзала немного на огромной кровати, как они называли 'королевского размера' - будто сами были королями!
– продвигаясь к ее центру. Она чуть не рассмеялась, увидев, как он отреагировал на ее телодвижения. Гретхен знала, что ее тело быстро заводит мужское, но она никогда не видела, чтобы Людвиг отреагировал так мгновенно, как ее муж.
На секунду вид его восставшей плоти обдал ее старым холодом. Она почувствовала, что ее разум отгородился от окружающего и ждет в пустоте.
Нет! Нельзя притворяться перед мужем. Я обещала герцогине. Я обещала ему.
Борьба была короткой и нетрудной. Все оказалось просто. Гораздо легче, чем она могла себе представить. Она рассмеялась. Не с издевкой, а с симпатией. Гретхен всегда с привязанностью относилась к своей семье. А происходившее было ее частью. Разве можно бояться расчесывать волосы сестры или кормить ребенка.
Джеффф лег рядом с ней и начал медленно целовать и ласкать ее тело. Еще одна волна неги прошла через нее. Затем, неожиданно, всплеск удовольствия. Она была поражена этому. Гретхен привыкла ласкать других, сама не получая ничего подобного.
На мгновение она погрузилась в свои ощущении. Так мало чистого удовольствия было в ее жизни.
А тут его было чересчур. Она заслонилась от удовольствий, вспомнив свои обязанности. Настало время, чтобы удовлетворить своего мужа. Мужчинам нужно только одно. Неохотно, но не из-за прежних причин, она попыталась затащить мужа на себя.