18+ странствий
Шрифт:
На Гавайях мы ездили к Пёрл Харбор. Сотни людей до сих пор лежат под водой, с утонувшего судна десятилетиями, до сих пор, выделяется жирными разводами по воде топливо. Как будто… как будто событие продолжает развиваться. Пёрл Харбор пробрал меня до костей. Здесь масштаб трагедии тоже огромен, и я смотрела все фильмы про 9/11 по телевизору. Но ничего не чувствую, кроме того, что хожу по современному парку с неплохим дизайном. Почему так?
***
Сегодня не иду к своей ёлке. Лежу в кровати, ем конфеты, пью кофе. Телеканалы в панике. Шторму уже дали имя. Его зовут Грейсон. До трёх
Мы карабкаемся по сугробам до парковки, словно снежные люди.
–Не передумала?
–Нет! Уже итак почти весь день просидела в номере. В Нью-Йорке я или где?
До сих пор я думала, что самое депрессивное место, которое доводилось видеть в своей жизни – общежитие в поселке Думиничи, где я жила полгода. Казалось, самые неблагополучные люди цивилизованного мира собрались там и … и живут. В максимально неблагополучных условиях! Думала, что атмосферы более убогой не существует на земном шаре. Но я ещё не знала, как тут дела за океаном, на Брайтон бич.
Иногда нам в офис звонит русская дама с Брайтона. По её манерам можно подумать, что она выиграла у судьбы джек-пот. Живет на Брайтоне. Сидит на пляже. Плюёт семечками в океан. Весь мир у ее ног. Она всех презирает, потому что русские в России – ничтожество.
В ней – только презрение ко всем, кто не свалил. Желательно на Брайтон. Она презренно просит прислать ей прайс. И если она думает, что ее презренный тон не узнали, она еще более презренно сообщает в трубку: "Это Светлана, из Америки!". Чтобл****здесьнепонятного! Светланаизамерики!
И вот я, как и Светлана, словив у судьбы джек-пот, оказалась на Брайтон бич. Под мостом. Иду по улице с лицом, всем своим видом невольно изображая, что в моей голове крутится один-единственный вопрос: "Серьёзно?!!".
Так-так-так, ну-ка посмотрим! Какой из этих вонючих убогих магазинов – магазин Светланы из Америки? Может этот ледяной, благоухающий тухлой селедкой? Или этот, который пропах винегретом? Или может этот, который просто воняет непонятно чем так гадко, что я только открыла дверь и сразу закрыла, даже не могу заставить себя в него сделать шаг?
Светлана из Америки, блин! Я, конечно, всё понимаю! Но давайте, да, чуть-чуть спесь сбавим? Какого блин, хрена? С чего? Если бы я попала жить в такую Америку, как этот ваш Брайтон бич с его магазинами под мостом, я бы просто сразу пошла в океан топиться. В любую погоду, даже в такую!
Тем временем, погода вымораживает. Шторм настоящий. Как в Питере! Наши сёрферы со своими досками уже радостно побежали бы ловить Балтийскую волну в Сестрорецке! На пляже ветер такой силы, что я боюсь идти к воде. Держу дистанцию метров двадцать, потому что не живу на Брайтоне и не расстроена жизнью. Мне не хотелось бы на этой прекрасной туристической ноте распрощаться с ней в пучине морской.
Ужасно замерзла. Иду к метро. Терминал не дает сдачу. Мечусь по маленькой, холодной, грязной станции. Никто не может разменять двадцатку, хотя бы потому, что никого нет. У турникета стоит афроамериканец (я корректно выражаюсь, так можно?) и предлагает пропустить меня за наличные. Но у меня нет ни монет, ни даже пятерки. С двадцатки у него нет сдачи. Внезапно появившаяся женщина-узбечка, у которой тоже нет размена, предлагает мне "зайчиком".
Вааау, никогда не делала этого! Никогда в своей жизни!
–А это как? – на всякий случай уточняю я.
Она мне говорит, что я могу просто пролезть, если нагнусь и пройду на корточках. Или еще можно перепрыгнуть.
На станцию заходит подозрительного вида мужчина. В последний раз уточняю, нет ли у кого размена. Размена нет.
Улыбаюсь во весь рот, балдея от новых впечатлений, неловко пролезаю под турникетом и благодарю мою спасительницу за совет. Сама бы не решилась, если бы вообще додумалась.
–Не расстраивайтесь, – успокаивает меня узбечка. Вы же не хотели, вам пришлось.
Поезд всё не идёт. Я тоскливо рассматриваю с высокой платформы Брайтон. Огромная жалость наполняет меня к людям, которые здесь живут. Я делаю вывод, что Брайтон – своего рода гетто. Угрюмое, депрессивное. Очень рада, что поезд метро увезет меня отсюда навсегда.
Они говорят, что это – маленькая Одесса. Но Одесса – не такая! Одесса – современная, живая, она красива! Она просторная, она дышит. Одесса – неожиданно прекрасный яркий цветочек!
Брайтон – не маленькая Одесса. Я никогда не бывала на экскурсии в Освенциме, но меня не покидает ощущение, что это что-то очень по духу похожее.
Уезжаю с Брайтона, и мне становится легче дышать. Словно на машине времени перемещаюсь обратно в современность. Из каких-то ужасных времен. На Брайтоне есть все условия, чтобы жить иначе. Но они выбрали так. Привезли с собой то, от чего уехали. Своей главной улицей выбрали улицу под мостом. И захотели жить в негативе вечно, не желая знать, что мир изменился к лучшему.
Почти три часа теряю в метро. Поезд еле едет. Тормозит на каждых ста метрах. Это мой первый раз в американском метро, на Брайтон меня привезли в роскошном белом Линкольне. Линкольн тоже был в моей жизни впервые. Но только one way, как и все пути в Нью-Йорке. А теперь я медленно пересекаю Бруклин по унылой железной дороге. Метро здесь неуютное, грязное, неприятное, холодное, электрички старые. В какой-то момент мы просто встали и никуда не ехали. Пропускали поезда. Очень долго. Часа полтора. Я готова была биться головой о стены, вскрыть вагон и пойти пешком. Люди сидели спокойно, как будто происходящее в порядке вещей. Наверное, так и есть.
Ледяная и голодная, я наконец оказалась в отеле и поделилась своими впечатлениями о Брайтоне везде: в инстаграме, личных сообщениях. Я была потрясена. На Брайтон больше ни ногой. Теперь и впредь в Нью-Йорке – только Манхэттен.
***
Вернулась с завтрака. Под дверью снова письмо от администрации отеля. Извините, всё ещё шторм. Многие снова не приедут на работу. Сервис не будет предоставлен в должном виде. Ну и отлично! Я рада. Мне надоело, что номер убирают три раз в день. Целых два дня я, пещерная женщина ленинградской коммуналки, не могу найти, как открыть посудомойку и живу без чайных ложек, которые, не подумав, оставила грязными в раковине вместе с чашкой, чтобы потом сполоснуть. Но ответственная горничная решила, что они достойны большего и отправила их в посудомойку.